— Третий аппарат — пли!
Торпедист привычно рванул рукоятку боевого баллона, и «Цаункёниг» с бульканьем вырвалась из тесной трубы аппарата. Торпеда неслась на минимальном углублении, и солнечные лучи высвечивали ее хищную ярко-желтую боевую часть, в которой затаились несколько сот килограммов взрывчатки. Для маленького деревянного катера это было более чем достаточно.
…Как ни прятался в глуби Вернер Шмидт, командир отделения рулевых «МО-105» все же заметил перископ «V-250» и немедленно доложил об этом командиру.
— Полный вперед! Бомбы — товсь! — последовала команда, и, взревев моторами, «Сто пятый» лихо понесся к тому месту, где показался на миг темный столбик перископа. Сейчас катер будет «в точке», за корму скатятся черные цилиндры глубинных бомб, грянут взрывы, и…
И взрыв действительно грянул! Он вышвырнул «МО-105» из воды, далеко разбросав в стороны обломки корабля. Над водой взвился чудовищный фейерверк из вспыхнувшего бензина, взрывающегося боезапаса, сигнальных ракет.
— Дороговатый фейерверк, — пробурчал Шмидт, следя в окуляр перископа за опадающим столбом воды, просвеченным пламенем. — Штурман, нужно потихоньку сматываться отсюда… Впрочем, повременим. Сейчас кто-нибудь явится сюда. Если это будет еще один катер, присоединим его к этому…
ОХОТА
В бухточке поселка Койвисто стоял у деревянного пирса «МО-103», находившийся после боевого патрулирования в резерве. Матросы занимались кто чем: одни писали письма, другие читали, третьи забивали «козла». Несколько человек нежились под солнцем, лежа на теплых досках причала. Командир охотника гвардии старший лейтенант Александр Коленко в тени рубки с увлечением оформлял боевой листок. Молодой офицер отлично писал маслом, акварелью, и в его крошечной каютке, в матросских кубриках висели неплохие пейзажи. Все было мирно, совсем не по-военному.
В 12 часов 40 минут со стороны залива послышался глухой раскат мощного взрыва. Все вскочили на ноги, всматриваясь в солнечное марево. Там, в море, на боевом патрулировании был «Сто пятый». Что случилось с ним? Мина?.. Торпеда?.. Бомба?..
Через четверть часа к пирсу прибежал запыхавшийся рассыльный из штаба. Тяжело дыша, он прокричал:
— «Сто пятый» потопила подлодка! Командир дивизиона приказал выйти в море и уничтожить фашистов!
Несколько минут спустя, «Сто третий» отдал швартовы и полным ходом помчался к линии дозора. Скоро он оказался на месте трагедии. Вокруг плавали деревянные обломки корабля, спасательный крут, клочья парусинового обвеса рубки, разноцветными разводами переливались пятна несгоревшего бензина…
Коленко вел катер переменными курсами, часто стопорил моторы, гидроакустик Ю. Певцов тщательно прослушивал глубину, но ничего не обнаруживал. Так прошло несколько часов.
— Совсем озверели фашисты — по катерам торпедами стреляют! — заметил рулевой Куприянов.
«Отчего на «Сто пятом» не заметили следа фашистской торпеды? — терялся в догадках Коленко. — Ведь при такой погоде сигнальщики просто не могли ее не заметить, а маленькому верткому катеру ничего не стоило бы от нее увернуться».
Снова и снова он утюжил этот район, снова и снова Певцов крутил верньеры настройки акустической станции — все было напрасно.
— Штурман, пожаловал второй! — сказал Вернер Шмидт, быстро подняв и опустив перископ. — Пожалуй, тебе придется записать в журнал, что мы выходим в атаку еще на один русский сторожевик, водоизмещением тонн… тонн в двести!
Штурман ухмыльнулся.
Едва вращая винтами, «V-250», точно гигантская акула, совершенно бесшумно, медленно скользила под водой. Акустик, прослушивая толщу воды, докладывал пеленги на русский катер. Шмидт не хотел рисковать: он ловил подходящий момент для выстрела. В четвертом аппарате притаилась изготовленная к выстрелу «Цаункёниг».
— Упрямый дьявол! Все крутится и крутится… — заметил штурман, колдуя над картой.
— Ничего, он свое получит, — отозвался Шмидт, в который раз приподнимая перископ.
— На траверзе справа какая-то мелочь, — подсказал штурман, — похоже — тральщики.
— Черт с ними, — проворчал Вернер. — Покончим с этой скорлупой, можно будет подвсплыть и врезать по ним из стопятки. Пусть мальчики порезвятся! Помнишь, как мы прямой наводкой раздолбали английское корыто у мыса Рас?
— Чудесно! — хохотнул штурман.
Ни он, ни Шмидт не ведали, что последний подъем перископа оказался для «V-250» роковым.