— Я дам вам провожатого — это рядом, вас отведут…
— Вы спрашиваете об офицере-моряке, недавно доставленном к нам матросами? — с сильным акцентом спросила дежурная сестра. — Я сейчас узнаю, одну минуточку. — Она встала и вышла в соседнюю комнату.
В сопровождении сестры появился пожилой врач в больших роговых очках.
— Это вы интересуетесь моряком-капитаном?
— Я, доктор, я. Как у него дела? — Долматов снял фуражку и вытер ладонью лоб.
— Четыре проникающих пулевых ранения в область брюшины. Умер на операционном столе.
У Долматова перехватило дыхание.
Глава 9. ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Главный редактор «Морского журнала» Долматов сидел за большим письменным столом и просматривал гранки, отчеркивая в них что-то карандашом.
Дверь отворилась, вошла секретарша и остановилась на пороге.
— Николай Николаевич, вас спрашивают. — Она улыбнулась.
— Кто? — Долматов не любил, когда его отрывали от дела.
— Просил передать — друг.
— А-а… Пусть входит. Где он? — Долматов вскочил.
— Здесь, здесь. — В кабинет вошел мужчина средних лет в легком сером костюме. Они обнялись…
В Кайпилс Долматову удалось попасть лишь спустя год после окончания войны. Работники КГБ внимательно выслушали его просьбу и помогли ознакомиться с архивами местного гестапо, с материалами по делу подпольной организации. Журналисту-моряку не только оказали содействие, но и подключили в помощь ему молодого энергичного лейтенанта. Они вдвоем до мельчайших подробностей восстановили картину деятельности партизан и подпольщиков, опросили уйму людей, но нигде даже мельком не было упоминания о разведчице-радистке Ирме Линдус. Всё обрывалось на том дне, когда она покинула отряд подводников.
С тех пор всякий раз, как только Долматов по делам службы наведывался в Прибалтику, он снова и снова пытался нащупать хоть какие-то нити. Активно в этом помогал ему ставший другом и уже подполковником КГБ тот самый энергичный лейтенант.
— Садись. Давно в Москве?
— Прямо с вокзала. Привез кое-что любопытное по кайпилсским событиям.
— Серьезно? — Долматов опустился в кресло. — Не тяни, прошу тебя, не тяни… Действительно обнаружил след Ирмы?
— Не только обнаружил, но и привез. И не след, а все дело, завизированное лично самим начальником кайпилсского гестапо оберштурмфюрером Вайсом.
— Не может быть!
— Может.
Подполковник открыл портфель, вынул голубую папку с орлом и маленькую катушку магнитофонной пленки.
— Два месяца назад в Кайпилсе проводили работы по реконструкции порта. У самого выхода подняли затопленный катер. Эти вещи, — он показал на папку и пленку, — обнаружили в герметическом сейфе среди других документов. Прочти до конца, потом можешь задавать вопросы. Все документы переведены на русский.
Долматов раскрыл папку. Читая, он неоднократно поднимал голову, намереваясь что-то спросить, но всякий раз подполковник делал жест рукой: дескать, читай до конца.
Наконец Долматов перевернул последнюю страницу.
— Теперь можно спрашивать?
— Конечно.
— Записи обрываются на обещании Ирмы Линдус указать место и время встречи с отрядом моряков.
— Да, именно на этом они обрываются.
— Но почему же они тогда нас не схватили, если она сказала им?
— Там написано, что только обещала сказать.
— Значит, эти сведения им не удалось из нее вытянуть?
— Удалось. Место и время она назвала.
— Ты с ума сошел! Этого быть не может. Ты что-то путаешь!
— Да нет, не путаю. — Подполковник достал из портфеля портативный магнитофон, вставил кассету и нажал клавишу.
Раздался легкий шум, потрескивание, и тихий голос произнес: «Да, я действительно высадилась с подводной лодки. Встреча с отрядом произойдет в пятницу, в час дня, у старой часовни, что около развилки по пути к монастырю Эльзелот…» Голос оборвался.
Долматов сидел, откинувшись в кресле и прикрыв глаза.
— Это ее голос? Ты узнал ее? — спросил подполковник.
— Да, ее. Именно ее. Никаких сомнений.
— Ты понимаешь, что произошло? Если это ее голос, то Ирма Линдус выдала место и время встречи с вами. Совершила предательство.
Долматов долго молчал. Затем встал, подошел к окну, медленно обернулся и тихо сказал:
— Нет, мой дорогой друг. Нет и еще раз нет. Наш человек, а именно боцман Ян, должен был встретиться с ней у старой часовни во вторник. Ты понимаешь, во вторник, а не в пятницу. Ирма тянула время, чтобы дать нам возможность уйти подальше. Была договоренность: если во вторник — подчеркиваю, во вторник — она не придет, мы уходим, что мы и сделали. Она спасла нас от гестапо, дав нам три дня отсрочки. И заплатила за них своей жизнью. Вот так-то.