И вот уже сказаны последние слова. Упряжки одна за другой трогаются с места.
Долго смотрел им вслед Дмитрий Иванов. Потом влез на планшир фальшборта и стал медленно подниматься по вантам грот-мачты. Нужно проверить ослабшую от частых ветров сеть антенны и потом сообщить на «Таймыр» и «Вайгач», что Свердруп вышел на помощь.
Из «вороньего гнезда» видно далеко вокруг. Вот выпал из-за большого тороса, выросшего у самого входа в залив, колеблющийся пунктир собачьих упряжек, пересек чистое поле и снова, теперь уже совсем, скрылся за мысом…
Известие о том, что «Святой мученик Фока», вернувшийся в Архангельск в августе прошлого года, подобрал по пути штурмана Альбанова со «Святой Анны», телеграфист принял еще зимой. Оказалось, что слишком далеко на Север увлекли ее от Ямала дрейфующие льды. Помочь было невозможно, но никто из моряков «Эклипса» не мог освободиться от чувства своей вины перед моряками «Святой Анны». Никто не говорил о нем вслух, но оно преследовало их и в уютной каюте, и на крепкой смоленой палубе «Эклипса».
Поиски «Святой Анны» и «Геркулеса» продолжат теперь суда «Герта» и «Андромеда», которые так и не смогли встретить и снабдить углем «Святого мученика Фоку». Сжигая себя в собственных топках, «Фока» с трудом вернулся в Архангельск с оставшимися в живых участниками первой русской экспедиции к Северному полюсу.
А перед моряками «Эклипса» была поставлена новая ответственная задача — предотвратить трагедию, на грани которой оказалась гидрографическая экспедиция в Северном Ледовитом океане. Судя по всему, положение ее и весной оставалось незавидным. Возможность второй зимовки не исключалась, а запасы продовольствия подходили к концу. Многие члены экипажей «Таймыра» и «Вайгача» были больны и не смогли бы вынести второй зимовки. Учитывая эти обстоятельства, а также и то, что во время сильного летнего торошения льдов оба основательно покалеченных судна могут быть раздавлены и погибнуть, решено было часть команды и трех офицеров санным путем перебросить на «Эклипс». Из Дудинки с тысячью оленей должен был в скором времени выйти известный промышленник Бегичев. Перевалив хребет Бырранга, он достигнет «Эклипса» и переправит людей на Большую землю.
В случае необходимости программа спасения, разработанная Главным гидрографическим управлением, предусматривала эвакуацию на барк всего личного состава экспедиции. За первой партией и отправился на собаках капитан Свердруп. Вместе с ним ушел неугомонный Кнудсен.
ИЗ ЛЕДОВОГО ПЛЕНА
Прошло больше месяца. Возвращения капитана ожидали со дня на день, готовили торжественную встречу, но она произошла совсем не так, как мечтали. К вечеру 4 июня, когда после трудового дня весь экипаж сидел за ужином, в открытый иллюминатор ветер донес отчетливый лай собак. Выбежав на палубу, моряки увидели шесть словно из-под земли появившихся упряжек. До черноты загорелые, заросшие по самые глаза люди с трудом поднимались с нарт. Смешалось все: лай собак, бурные приветствия, русская и норвежская речь.
Свердруп привез 39 русских моряков. Некоторые из них были настолько слабы, что поднимались на палубу, опираясь на плечи товарищей. Смертельная усталость чувствовалась и в движениях капитана. Еще больше обострились скулы Свердрупа, глубже запали глаза. В бледных кругах, оставленных светозащитными очками, они старчески слезились, но смотрели по-прежнему остро.
Только Кнудсен не проявлял признаков усталости. Казалось, он вернулся с очередной охоты или из обычной поездки на берег, был возбужден и весел. Он обнимал своего друга-телеграфиста и без умолку болтал:
— Вы тут, наверное, решили, что Кнудсен загнал своих собак в полынью и пошел в обнимку с ними в гости к Нептуну? Это я-то, копченый, соленый и мороженый полярный моряк Кнудсен?! Да из моих жил можно шкоты вить для королевской яхты, а шкуру пустить на ледовую обшивку!
Ровно через месяц, 4 июля, у борта «Эклипса» произошла еще одна шумная встреча. За русскими моряками прибыл Бегичев. Правда, в его стаде была не тысяча, а всего лишь сотня оленей. Остальных пришлось оставить в тундре из-за сильного таяния снегов. 15 июля, снабдив моряков свежим оленьим мясом, Бегичев вышел с людьми на Гольчиху.
Связь «Эклипса» с Югорским Шаром прекратилась давно, еще в начале марта, когда мрак полярной ночи прорезали первые лучи солнца. Да в этой связи уже и не было острой необходимости — поднятая по тревоге Большая земля сделала все от нее зависящее.
В половине июня стали образовываться лужи, лед быстро разрушался, и установленную на нем мачту пришлось снять. Связь с «Таймыром» и «Вайгачем» поддерживалась по-прежнему регулярно, хоть и давалась она ценой огромных усилий. Часто в радиодепешах Иванов неофициально сообщал своему коллеге на «Вайгаче»: «Подземный, едва уловимый звук вашей работы поймал на свой детектор, и радио удалось принять… Едва слышу, с силой жму телефон к уху, так что голова кружится».
В последних числах июля Иванов стал приносить капитану вести одну радостнее другой. Лед вокруг «Таймыра» и «Вайгача», еще в начале месяца приводивший моряков в отчаяние своей толщиной и прочностью, вдруг начал быстро разрушаться и наконец раскололся на множество огромных, растиравших друг друга кусков. Чтобы ускорить освобождение из плена, моряки стали динамитом и пилами прорезать своим кораблям дорогу на свободу, и 2 августа транспорты решительно двинулись вперед. Но уже на второй неделе пути во льдах у северо-восточного берега острова Таймыр пароход «Таймыр» сел на камни, пропоров днище, и только благодаря своевременной помощи «Вайгача» моряки избежали гибели. Словно два израненных, истекающих кровью, но не сдавшихся бойца, опираясь друг на друга, выходили они победителями с поля брани.
Еще одна короткая схватка со льдами, и вот уже позади пролив Матисена, бухта Колин Арчера, где когда-то стояли «Фрам» Нансена и «Заря» Толля. Вперед, только вперед, сквозь льды Карского моря!
Напряженно следили на «Эклипсе» за маршрутом кораблей-братьев, радовались каждой покоренной ими миле. И 11 августа, убедившись, что самая опасная часть северо-восточного морского пути осталась позади «Таймыра» и «Вайгача», Свердруп оставил в бухте склад продовольствия и отдал команду сниматься с якоря.
Пополнив в Диксоне запасы угля, «Эклипс» двинулся навстречу судам Вилькицкого. 29 августа 1915 года суровые берега острова Скотт-Гансена стали свидетелями одной из самых радостных встреч, какие знала когда-либо холодная Арктика.
…Древний Архангельск, сколько отважных мореходов проводил ты, первый порт России, в далекое и опасное путешествие! Трепет парусов на рейде, шелест тополиной листвы на твоей набережной были прощальным приветом для многих сильных духом людей. Не все возвращались с победой. О павших в борьбе ты скорбел, как о своих сыновьях, город-помор, и навсегда сохранил их имена в своей суровой памяти. Победителей ты встречал крепкими объятиями, русским хлебом и солью.
День 16 сентября 1915 года в твою летопись вписан особо. В это утро у твоей Соборной пристани закончился героический рейс «Таймыра» и «Вайгача». Второй раз в истории человечества и впервые с востока на запад пройден наконец северо-восточный морской путь! И не только поэтому знаменателен для тебя этот день, старый Архангельск. Встречей истерзанных кораблей экспедиции Вилькицкого ты подвел итог дореволюционному периоду освоения Арктики.
Вместе с судами гидрографической экспедиции на рейде Архангельска отдал якорь и «Эклипс». После встречи у островов Скотт-Гансена капитан Свердруп повел барк к острову Уединения, чтобы до конца выполнить свой долг, но, не обнаружив на нем следов пребывания экипажа «Геркулеса», присоединился к каравану.
ЛЮДИ И КОРАБЛИ
Прошли годы. Как встречаются и расходятся в море корабли, сошлись и разошлись своими дорогами участники описанных событий, каждый навстречу своей судьбе.
Достижение Дмитрия Иванова, продемонстрировавшего большие возможности радио в полярных экспедициях, быстро получило широкую известность и принесло ему заслуженную славу. Он не забыл Арктики, не забыл моря. Вскоре по возвращении в Архангельск Дмитрий Иванов был направлен инструктором в распоряжение начальника службы связи Белого моря. Он вырастил большой отряд классных морских связистов и сыграл видную роль в бурно развивавшейся в годы первой мировой войны радиосвязи на Севере. Начальник гидрографической экспедиции на «Таймыре» и «Вайгаче» не забыл заслуг телеграфиста «Эклипса». Благодаря его настойчивому ходатайству Морское министерство представило Иванова к награде — золотой медали «За усердие» на Анненской ленте. Вилькицкий, придавая большое значение надежной радиосвязи в Арктике, добивался назначения Иванова начальником строящейся в те годы радиостанции на Диксоне, но тщетно — телеграфист был незаменим на флоте.