— Ну как, решил? Завтра комитет, готовь заявление.
— А это обязательно? — спросил Вася.
— Не понимаю… — Павлик остановился. — По-моему, для настоящих ребят — это честь.
— Илья ведь тоже не комсомолец, — напомнил Вася.
— Ах, Илья… — протянул Павлик.
— Чем он тебе не нравится? — с вызовом спросил Вася.
— Да нет, ничего сказать о нем не могу… Ну, вот что, друг Вася. Комсомол — дело добровольное, каждый решает сам для себя. Подумай, жду. — Он шутливо толкнул Васю пальцем в живот, отчего тот так и перегнулся. — А закончишь работу, приходи, «Эрликон» будем драить. Договорились?
— Конечно! — с облегчением согласился Вася. — В рейсе постреляем, Паша?
— Да уж постараемся уговорить старшину. — Павлик легко взбежал по трапу на шлюпочную палубу.
В полдень на верфях Кайзера прерывисто и хрипло заныл гудок. Едва его звук перелетел через Колумбию и достиг палубы «Зеи», как толстяк Билл выключил лебедку и закрутил паровой вентиль. Строп с мукой, поднятый им с причала, остался висеть в воздухе, покачиваясь над квадратным люком грузового трюма, из которого уже вылезали докеры.
— Финиш, хэнсом! — весело крикнул Билл Васе и заторопился под полубак, где у докеров были составлены крашеные железные чемоданчики с ленчем. На каждом чемоданчике стояла предупреждающая надпись: «Прайвит», что значило «частный».
Докеры разбирали свои частные чемоданчики и устраивались с ними на лючинах[2], сложенных у фальшборта, на теплых от солнца кнехтах и бухтах манильского каната, доставали кефир, пиво и бутерброды и принимались сосредоточенно, деловито есть. В шестьдесят минут, отведенных фирмой для обеда, ни один из них не двинул бы и пальцем.
Все это время Вася продолжал работать под козырьком полубака. Стоя на перевернутом вверх дном ящике из-под яблок, он строгал ржавчину остро отточенной скрябкой, оставлявшей после себя широкие, блестящие полосы. Ржавчина и стружка старой краски сыпались ему на разгоряченное, потное лицо, попадали в рукава и за воротник.
Толстяк Билл, проходя мимо Васи, хлопнул его пониже спины и рявкнул:
— Финиш, бой!
Вася остановился, утирая рукавом веснушчатое от прилипшей ржавчины лицо.
— Уф-уф! — запыхтел Билл, изображая, как Вася расправляется с ржавчиной. — Тэйк ит ииз, бой!
— Бери полегче, Васек, не рви, — перевел, подходя к ним, Илья. — Наверное, наш мальчик хочет заработать медаль за свой труд, — сказал он по-английски Биллу. — И, кроме того, у него сегодня праздник, день рождения.
Билл пришел в восторг от этой новости. Он порылся в карманах комбинезона и вытащил блестящую паркеровскую авторучку. Вася стал отказываться от подарка, но Билл настаивал.
— Бери, чудак, пока дают, — сказал Илья.
Вася пожал шершавую ладонь американца и сказал «сенк’ю». Тот добродушно похлопал его по спине:
— О’кей, бой!
— Получено высочайшее разрешение отбыть в город тебе и мне, — сообщил Илья, когда они пошли в столовую. — Кстати, дракон тоже напросился с нами.
Перед тем как отправиться в город, они представились вахтенному помощнику капитана третьему штурману Понуренко, полному молодому человеку лет двадцати пяти с широким, добрым лицом.
— Как вести себя моряку за границей, вам известно, — сказал он, придав строгость взгляду своих маленьких глаз, полуприкрытых напухшими веками. — Повторяю: по городу не разбредаться, со случайными людьми зря не болтать, опасаться провокаций, вести себя, как подобает советским морякам. Ясно? — критически осмотрев всех троих, он добавил с улыбкой, которая шла к его лицу куда больше, чем строгая мина: — Отвечаете за себя каждый, а ты, Анатолий Степанович, — кивнул он боцману, — как старший — за всех. Вопросы есть? Нет. Ну, весла на воду!
От Ванкувера, тихого, утопавшего в зелени городка штата Колумбия до Портленда, «столицы» штата Орегон, расстояние всего какой-нибудь десяток миль. Автобус мчался по широкой, прямой, как линейка, магистрали, обсаженной цветущими яблонями, вишнями, абрикосами. Аромат цветов проникал через закрытые окна автомашины, смешиваясь с запахом табака и отработанных газов.
Скоро показался Портленд. Вдоль глубокой реки Вайламет, притока Колумбии, на несколько километров протянулись причалы огромного торгового порта. Там и тут стояли десятки судов, среди множества флагов Вася увидел и родные красные полотнища. Реку пересекало не меньше дюжины разводных и подъемных мостов; проскочив по одному из них, автобус вкатился в заполненные народом и автомашинами всех марок улицы. Поблуждав с полчаса по «стритам» и «авеню», моряки остановились перед двухэтажным зданием с зеркальными витринами. Это и был известный всем советским морякам магазин Белкина.