Да разве в номере дело? Мы траулер тоже будем называть «Дивонисом». А чтобы не гадать, что обозначает это имя, скажу, что Дивонис был предводителем бартов и совместно с Геркусом Мантасом и другими прусскими и литовскими повстанцами колотил в 1260—1274 годах крестоносцев.
Итак, потомок бартов Витаутас Юргутис, начавший трудовую деятельность матросом колхозного флота, через год освоивший специальность тралмейстера, изучивший судовождение на заочном отделении мореходного училища и назначенный после мореходки помощником капитана, теперь готовился самостоятельно вести в Балтику траулер «Дивонис». Таких судов колхоз до сих пор не имел и вот сразу получил несколько траулеров типа «Балтика»…
В тот день, когда пропал Винце, а его дядя поднялся капитаном в рубку «Дивониса», я закончил отпуск и перешагнул порог отдела кадров колхоза.
— Жми к капитану Юргутису, — увидев меня, обрадовалась кадровичка. — Мы просто обезножели, разыскивая ему кока.
— А я не привык менять ни кораблей, ни капитанов, — ответил я так, чтобы кадровичка почувствовала, что не на того напала. — Вернусь только на свой сейнер.
Я три года кормил экипаж СЧС[7]. Едят, бывало, рыбаки мои блюда и в кастрюльки заглядывают: много ли еще осталось? Капитаны других судов мне золотые горы сулили, чтобы я к ним на камбуз перешел. Но я не летун, где однажды стал на якорь, там и держусь. Потому и к Юргутису идти не хотел.
— Ваш сейнер на ремонте, — прервала мои размышления кадровичка. — И весь экипаж перешел на этот траулер. Лишь капитана отправили в санаторий на поправку. Потому и назначили туда капитаном Юргутиса.
«Ах ты, бумажная душа! Так бы сразу и сказала, — думал я, печатая шаги по гулким коридорам конторы. — А то заладила, словно она одна здесь всему голова: «Отправили, назначили»! Есть и без тебя кому моряков назначать и распределять. Вот вернусь из рейса, загляну в твою канцелярию и выложу мнение настоящего рыбака о бумажных душонках…»
По причалу я бежал, подпрыгивая от радости: опять своих ребят кормить буду! Да еще на новеньком траулере! А уж молодого капитана сегодня же вечером своим кулинарным мастерством подивлю…
— Ура! Марите[8] явился! — еще издали услыхал я громоподобный голос Владаса, и мою радость словно девятым валом снесло. Опять… И когда это только кончится?
Поднимался на палубу злой как черт. А моряки подхватили меня под руки, начали обнимать, поздравлять с возвращением… Нет, в такой обстановке амбициям не место. Я размяк, кому-то пожал руку, кого-то толкнул под бок, а Владасу все-таки напомнил старый уговор:
— Забыл, что у причала стоим?
— Прости, Мари… — ухмыльнулся Владас и тут же поправился: — Извини, Марий, уж очень я по тебе соскучился.
— Еще не известно, по ком ты соскучился: по Марионасу или его блюдам? — подковырнул матроса дед.
— Утоплю! — взревел Владас и, раскинув руки, медведем двинулся на старшего механика.
— Где кэп? — спросил я.
Повилас Валужис указал через плечо на рубку. Я деликатно постучался:
— Разрешите, капитан?
— Почему опаздываете, Грабаускас? — словно ледяной водой окатил меня Юргутис и, кинув взгляд на часы, приказал: — Ужин должен быть готов вовремя. Идите!
Я выскочил на палубу, как буй из воды. А навстречу Владас с ухмылочкой:
— Что скажешь о новой «метле», Марите?
— На судне должен быть порядок, — сухо отрубил я. — Кэп как кэп. А вот ты… слова не держишь.
— Черт за язык дернул, — оправдался Владас.
Вот уже сколько раз я давал себе зарок не делать ни малейших уступок судовому острослову, но Владас умеет поддеть человека и тут же приластиться, смягчить сердце.
Вахтенный береговой матрос отдал швартовые. Застучал двигатель, и «Дивонис» легко побежал по серебристой ряби залива. Совсем по-весеннему играло солнце, с Балтики дул свежачок, траулер шел навстречу ему, в открытое море. Много раз хаживал Витаутас Юргутис этим путем, но сегодня он впервые самостоятельно вел на промысел «Дивониса» и потому все, что видел из рулевой рубки глаз молодого кэпа, было по-особенному торжественно, празднично, ново…
Я забыл напомнить, что у нас, моряков, есть свой запас терминов, выражений и словечек, без которых на судне просто невозможно обойтись. Капитана мы нередко называем кэпом, его старшего помощника — чифом, старшего механика — дедом, повара — коком, его помощника, который, кстати сказать, не числится в судовой роли, то есть в списке экипажа траулера, — камбузником. К берегу мы не подплываем, а причаливаем или швартуемся. Еду для команды я готовлю не на кухне, а на камбузе. На судах нет лестниц. Мы их называем трапами. Пороги — комингсами. Комнат на судне нет, только каюты или кубрики. Стены между ними называются переборками. Рулевую рубку, где размещены штурвал, компасы, эхолот, другие навигационные и рыбопоисковые приборы, мы называем капитанским мостиком. На нем всегда несут вахту штурман и рулевой.