Название «капитанский мостик» пришло из далекого прошлого, когда моря бороздили парусники. В те времена мореплаватели не имели никаких приборов, ориентировались в океане по солнцу, звездам, ветрам. На высочайшей мачте парусника подвешивалась специальная корзина. В ней сидел вахтенный матрос и внимательно смотрел по сторонам. Увидев судно, землю или какой-нибудь предмет, он сообщал об этом капитану, находившемуся на специальном возвышении над палубой. Эту площадку моряки в старину и назвали капитанским мостиком. Времена парусников давно минули, а капитанский мостик остался. Только «переселился» он в рулевую рубку…
Хорошо торчать на палубе, но уже близится вечер. Я пошел на камбуз, осмотрел свое хозяйство, остался им доволен и приступил к обязанностям кока. Спустившись в трюм, где хранились продовольственные запасы на целый месяц, я почувствовал, что зябну. Это потому, что в трюме «Дивониса», способном принять семнадцать тонн рыбы, смонтирована холодильная установка, которая поддерживает такую температуру, при которой свежая рыба не портится. Правда, мы еще только шли на промысел, в трюме громоздились пустые ящики, но здесь хранились свежее мясо, яйца, овощи, фрукты, поэтому холодильная установка была включена. Разглядывая заготовленные помощником капитана Николаем Крюковым припасы, я обдумывал, что приготовить на ужин, да еще так, чтобы и команде пришлось по вкусу, и кэп с первого раза увидел, что такие коки, как Марионас Грабаускас, на дороге не валяются…
В море я не новичок. Штормы меня не пугают. Даже ураган мне нипочем. Морская болезнь, качка — лишь детская забава. Но крысы… Да еще такие, что ящики по трюму швыряют…
В один миг я выскочил на палубу и позвал Владаса. Он сооружен из таких мускулищ, что не только крыс — медведя или тигра морским узлом завяжет. Владас спустился по трапу в трюм, разбросал ящики, схватил кого-то за загривок и, задрав голову вверх, крикнул:
— Эй, Марите, а крыса-то твоя — двуногая и бесхвостая, ха-ха-ха!
— Что там, Бальчитис? — вдруг раздался строгий голос кэпа.
— Морской заяц, капитан, — загремел Владас и легко, как соломинку, поднял не крысу, даже не зайца, а… мальчонку.
Парнишка не сопротивлялся. Только закрыл глаза. Мы все, хотя и замерзшего, узнали его — Винце! Племянник капитана!
ЧЕСТЬ МУНДИРА
Кэп не кричал, не топал ногами и даже ремня не расстегнул. Он только грозно взглянул на племянника, произнес одно-единственное слово «та-а-ак» и закрылся в радиорубке.
Холодный ветер раздергивал клочья тумана, которые развесил над морем вечер. Жалобно кричала заблудившаяся во мгле чайка. На траверзе засветился огнями корабль, до боли напоминая Винце оставшиеся далеко-далеко за туманами город, уличные фонари, уютное тепло родного дома. Сидел он на перевернутом ящике униженный, пристыженный к совсем маленький и жалкий.
На палубе, сливаясь с ровным гуденьем машины, звучали голоса моряков. И их голоса, и жалобный призыв чайки, и пронзительный вечерний холодок, и многозначительное «та-а-ак» капитана не обещали Винце ничего хорошего. А тут еще Владас, эта огромная трещотка, подсмеивался над ним:
— Ребята, а что в морских законах записано насчет найденного на судне «зайца»?
Мы молчали. А помощник капитана Крюков пристыдил насмешника:
— Кончай травлю, Владас. Разве не видишь, что парню не до твоего зубоскальства?
— Закон — не столб, его не обойдешь, — разглагольствовал Владас, подмигивая второму механику Феликсасу Вагнорюсу. — Предлагаю высадить гражданина Винцентаса Юргутиса на необитаемый остров.
Винце из-под насупленных бровей зыркнул на матроса и негромко сказал:
— В Балтийском море нет необитаемых островов.
— Знает географию, чертенок! — хлопнул в ладоши Владас. — Но и морские законы не дураками писаны… Повилас! — окликнул он деда. — Что ты скажешь по этому поводу?
— Первым делом надо бы накормить парня, — сдержанно сказал он, — а потом — в теплую постель. А мы…
— Пустяки болтаешь, дед, — отмахнулся Владас и приказал Вагнорюсу: — Принеси с капитанского мостика первый том морских законов. Разберемся.