В последний раз водою невской вымыться,
Немного задержаться у дверей…
Я ухожу за штормом и за вымыслом
Дорогой через тридевять морей.
Живешь благоразумно год за годом
Но… рано или поздно — все равно
Однажды в ноздри острый запах йода
Ударит, словно в голову вино.
С мужчинами случается такое,
Потянет в путь — и не остановить.
Должно быть состоянье непокоя
У нас, как соль, растворено в крови.
Ветры буйствуют над бухтами,
сопки — сочные стога.
Океан Великий бухает
бесконечно в берега.
Манят, манят дали синие,
ждут богатые дары.
Приходите, люди сильные,
будьте только лишь добры.
Приезжайте в гости, смелые,
оставайтесь насовсем.
Сколько дел еще несделанных,
ненаписанных поэм!
Н. Хабибов
ВСТРЕЧА С МОРЕМ
Пил прохладу горных
родников,
Мял в ладонях травы
полевые,
Слушал пенье
девственных лесов,
А вот с морем встретился
впервые.
Как безбрежна даль
и как светла!
Море, стань единственной
судьбою!
Видно, не случайно привела
Жизнь меня к шумящему
прибою.
Значит, я увидеть должен
был
Чаек, что у берега
кружатся.
И, наверно, долго будут
в сны
Эти чайки с криками
врываться.
И опять, в дорогу уходя,
Брошу на ладонь волны
монету…
Может быть, окажется
верна
Старая и добрая примета.
Студенткам путинного отряда ДВТИ «Викинг»
Хоть это далеко не шутки
Работа по двенадцать в сутки,
И все ж придется выбирать
Под вечер: танцы или… спать.
И кажется невероятным,
Но, робы поменяв на платья,
Вновь так отплясывают девочки,
Что туфельки едва выдерживают.
Смешался запах рыбы с запахом
Духов каких-то редких, западных.
Вам ночью мамы будут сниться,
А поутру под крики чаячьи
Отрядный командир отчаянно,
Вас поднимая, будет злиться.
Путина знатная идет,
Затоплен рыбою завод.
Ю. Иванов
БУТЫЛКА С ЗАПИСКОЙ
Рассказ
«…Я полагаю, что это большая акула, сэр». — «Акула в этих водах?» — недоверчиво воскликнул Гленарван».
Прочитав эти строчки, я представил себе великолепную яхту «Дункан», несущуюся по Северному каналу, яркую зелень вспененной воды и чаек, с криками летящих следом. И черный острый плавник чудовищной рыбины, вспарывающий поверхность воды… Согнувшись пополам, устроив книгу на коленях, я с жадностью принялся читать дальше. И все отодвинулось, исчезло. И класс, в котором я сейчас находился, пятый «Б», и самая последняя в ряду, на «Камчатке», парта, и урок арифметики, которую я не понимал и не любил со всей искренностью своей детской души.
Парусный корабль! Акула! Я слышал об этой книге. И вот Женька Егоров принес мне ее и дал почитать всего на два дня. За это я отдал ему десять лучших своих марок. В том числе и три коричневые марки далекой страны Мозамбик с изображением льва, слона и крокодила…
Продолжаю читать.
«Акула судорожно забилась, почувствовав, что ее вытаскивают из родной стихии. Но это не испугало матросов: они живо справились с ее яростью, накинув акуле на хвост мертвую петлю…»
