Проработав до середины сороковых годов нынешнего века и выслужив все сроки, пароход не пошел на слом, а попал… к новым хозяевам. Осмотрев свое приобретение, они модернизировали его — котлы и машины выбросили, а взамен поставили старенький дизель, что позволило увеличить грузо- и пассажировместимость «Боливара». На сколько? На это вряд ли кто ответил бы, ибо пассажиров и груз принимали на борт без всяких ограничений.
…Получив столь ценные указания, капитан Гальега быстренько отвалил от своего штатного довольно ветхого пирса и отправился в рейс. Как обычно, до Санта-Роса и груза и людей было сравнительно немного. Зато на обратный путь хватало и того и другого.
В Санта-Роса на таком же дряхлом, как и в Гуаякиле, пирсе «Боливар» уже ожидали штабели бананов, десятки нетерпеливых пассажиров и несколько автомобилей. Началась посадочная суматоха.
Пока грузчики беспрерывной цепочкой бегали по прогибающимся сходням, помощники капитана размещали пассажиров, переругивались с владельцами багажа, с бригадирами грузчиков, подгоняли своих матросов.
Минул час, другой, а штабели бананов на пирсе не убывали. Капитан видел, что их очень много, но, памятуя наказ сеньора из офиса, распорядился грузить все. Скоро гроздьями бананов были плотно забиты трюм, нижняя палуба, убогий кубрик команды в носовой части корпуса… Подбадривая себя монотонными возгласами, черноволосые, меднолицые, низкорослые грузчики-индейцы мелкой рысцой безостановочно носили грозди зеленых бананов. Каждая гроздь насчитывала двести плодов и весила около тридцати килограммов. Каждый грузчик нес по две грозди, и надсмотрщики зорко следили, чтобы их подопечные не нарушали нормы.
Хозяева автомобилей с проклятиями требовали, чтобы им оставили место, всем позарез нужно было в Гуаякиль. Кое-как на корму впихнули шесть машин — три «фольксвагена», два дряхлых грузовых «форда» и роскошный «олдсмобил» какого-то богатого плейбоя.
В банановом аврале участвовала и вся команда, поэтому отлучиться по своим делам удалось немногим. Однако все помнили о пятидесятипятилетнем юбилее своего капитана, и продавцы портовых лавчонок не могли пожаловаться на отсутствие спроса на дешевый, но крепкий мескаль. Кроме того, отход в рейс совпадал с, так сказать, днем рождения самого «Боливара»: ему исполнилось шестьдесят лет! Для судна это весьма преклонный возраст. Ради этого события немало разнокалиберных бутылок с горячительным содержимым перекочевало из лавчонок на борт. Когда в шестнадцать часов «Боливар» вышел, наконец, в обратный путь, многие члены экипажа были Навеселе.
По самым приблизительным подсчетам на борт было принято почти триста двадцать пассажиров, шесть автомобилей и пятнадцать тысяч гроздей бананов. «Боливар» сел ниже грузовой ватерлинии, но насколько — наверное, было известно одному господу богу.
До следующей остановки — Пуэрто — пассажиры устраивались как могли. Каютные размещались по своим клетушкам, плейбой ругательски ругал «апартаменты», в которых не было кондиционера и прочих благ цивилизации. Палубные пассажиры выражали свое возмущение тем, что из-за бананов буквально некуда было приткнуться. Свободные от вахты члены команды, собираясь кучками где-нибудь на корме, прикладывались к бутылкам с мескалем, тихонько провозглашая здравицу в честь своего капитана и старичка «Боливара». Но если у команды было праздничное настроение, то на душе у капитана, что называется, скребли кошки.
Одних бананов «Боливар» принял около четырехсот пятидесяти тонн. Где-то около двухсот тонн весили все пассажиры. Еще приблизительно двенадцать тонн приходилось на автомобили… Для дряхлого «Боливара» это уже было больше чем достаточно. Но впереди ожидала еще остановка в Пуэрто, где тоже предстояла погрузка, а дальше — путь по Гуаякильскому заливу, вдоль его восточного побережья. Сто семьдесят километров «Боливар» совершал за восемнадцать часов, если была тихая погода. Но как-никак это был океанский залив, и хотя часть пути «Боливар» шел под защитой острова Пуна, его порой покачивало.
С таким перегрузом, как в этот рейс 24 ноября 1950 года, судно еще никогда не уходило, и капитан, чувствуя, как оно тяжело слушается руля, каким стало неустойчивым, мрачнел все больше и больше. Настроение еще больше ухудшилось, когда «Боливар» ошвартовался в Пуэрто. Его ожидала почти сотня пассажиров и сотни гроздей бананов. Юркий молодой человек, отрекомендовавшийся представителем Гуаякильской компании океанских паромов (в маленьких латиноамериканских государствах любят пышные названия!), фамильярно подхватив Педро Гальегу под локоть, затараторил: