«Не придет, — думал я. — Обманула! Знает ведь, что мороз. Двадцать минут уже жду сверх срока. Не придет. Еще пять минут — и уйду. Хватит. Подумаешь, королева!»
Но проходило пять минут, еще пять, а я все прыгал у входа в кино. Не уходил. Ровно в семь тридцать она сошла с трамвая.
— Ах, ах! Я, кажется, немножко опоздала? Не сердитесь, пожалуйста. Задержалась дома. Ну не сердитесь, — ворковала Лидочка, беря меня под руку.
— Н… ничего. Мы опоздали на сеанс. Пропали билеты. П… пойдем на второй, — прошептал я плохо ворочающимся от мороза языком.
Лидочка говорила, извинялась, сожалела, что пропали билеты. Я не слушал. Мне было нестерпимо холодно. Только через некоторое время, в фойе, в ожидании начала второго сеанса, я начал отогреваться и стал способен шутить и отвечать ей.
Когда же мы очутились в теплом, темном зале, мне сделалось совсем хорошо. Я взял ее руку в свою и, испытывая невероятное блаженство, привалился к ее плечу. От белого барашкового воротничка пахло дешевенькими духами. На экране страдал Пауль Вегенер. У меня начали слипаться глаза. Меня разморило. Я собрал всю свою волю, чтобы не уснуть, как-то непроизвольно положил голову на белый Лидочкин воротник и задремал.
— Бедный мой! — услышал я ее голос — Перемерзли. Как я виновата перед вами! Но я не думала, что вы будете ждать так долго…
Ее слова были лучшей наградой за все мучения, что я перенес.
Фильм кончился. Мы вышли на улицу. Мороз стал еще крепче. Я посадил Лидочку в трамвай.
— Обязательно звоните! — крикнула она с площадки.
Несколько позже, сидя дома с намазанными гусиным жиром ушами, я подумал, что Лидочка опоздала нарочно. Наверное, испытывала меня на верность. С этого началась наша любовь.
Я совсем забросил занятия в техникуме. Мы встречались почти каждый день. Ходили по морозу, по слякоти, ездили за город. Лидочка приходила ко мне, я приходил к ней, к величайшему неудовольствию Анны Николаевны, Наверное, ей не нравилась такая неразлучная дружба.
Весной, перед самым окончанием первого курса, когда мы уже сдали все предметы и готовились уезжать на практику, пришла грустная Лидочка.
— Я на минутку. Все очень плохо. Мы должны расстаться и больше не видеться.
— Почему?
— Мама настаивает. Она говорит, что я должна выйти замуж… и ты этому мешаешь.
— А ты что?
— Я не хочу.
Расстаться? Не для того я искал ее, чтобы вот так просто отпустить. Мама настаивает. Невозможно! И я принял решение. Ведь мне было девятнадцать.
— Успокой мать. Выйдешь замуж.
— Ты с ума сошел! Ни за кого не выйду.
— Выйдешь. За меня. Завтра. Согласна?
Она не колебалась:
— Согласна. А жить как будем?
— Там увидим. Завтра я пойду в техникум, получу обмундирование и к двенадцати приду на угол Фонтанки и Невского. Там и загс. Не опаздывай.
На следующий день я поехал в мореходку. Получил там бушлат с двумя золотыми птичками на рукаве, что означало «второй курс», пару сапог и две тельняшки. Все это я свернул в неуклюжий тюк, перевязал смоленым шкимушгаром и был готов к бракосочетанию.
Ровно в двенадцать я стоял у загса. Невеста, конечно, опоздала. Минут на двадцать. Мы поднялись на второй этаж. Красные от смущения, подали паспорта. Я все еще держал свои пожитки в руках, не зная, куда их деть. Женщина, производившая запись, подозрительно оглядела нас. Нет, все было в порядке, кроме нашей неприличной молодости. Через десять минут мы стали мужем и женой.
На лестнице никого не было, и мы поцеловались.
— Надо сейчас же поехать и объявить маме, — твердо сказала Лидочка, когда мы вышли на Невский.
Встретила нас Анна Николаевна сурово. Без улыбки. Не обрадовалась моему появлению. Лидочка куда-то убежала. Я остался с тещей с глазу на глаз.
— Как учеба? — для приличия спросила она.
Вообще-то ей было наплевать на мою учебу! Раньше она никогда ею не интересовалась.
— Да вот женился, — с опаской проговорил я.
Теща, против ожидания, улыбнулась. Новость ее явно обрадовала. Наверное, подумала: «Слава богу, этот пижон женился на какой-то дуре. Теперь ходить к нам не будет».
— Правильно, — сказала она. — В брак надо вступать молодыми. На ком женился-то?
— На Лидочке.
Анна Николаевна переменилась в лице.
— На какой Лидочке?
— На вашей.
Тут она как закричит:
— Лидия! Иди сюда немедленно!
Появилась бледная, но решительная Лидочка.
— Он правду говорит? — тихим, угрожающим голосом спросила Анна Николаевна, наступая на дочь.
— Правду, мамочка.