Выбрать главу

Жемчуга

Тонга-Табу и Самоа — две жемчужины морей. Тонга-Табу — круглый жемчуг в просветленьи изумруда, А Самоа — жемчуг длинный в осияньи янтарей. Но и Тонга и Самоа — только сказка, только чудо. И не знаешь, где блаженство ты, плывя, найдешь скорей, То пленяет Тонга-Табу, то влечет к себе Самоа. Так от острова на остров я стремлюсь среди морей, И плавучею змеею по волне скользит каноа.

Фиджи

Последний оплот потонувшей страны, Что в синих глубинах на дне. Как крепость, излучины гор сплетены В начальном узорчатом сне. Утес за утесом — изваянный взрыв, Застывший навек водомет, Базальта и лавы взнесенный извив, Века здесь утратили счет. Гигантов была здесь когда-то игра, Вулканы метали огонь. Но витязь Небесный промолвил — «Пора», И белый означился конь. Он медленно шел от ущербной Луны По скатам лазурных высот, И дрогнули башни великой страны, Спускаясь в глубинности вод. Сомкнулась над алой мечтой синева, Лишь Фиджи осталось как весть, Что сказка была здесь когда-то жива, И в грезе по-прежнему есть. И черные лица Фиджийцев немых, И странный блестящий их взор — О прошлом безгласно-тоскующий стих, Легенда сомкнувшихся гор.

Праздник мига

В Новой сказочной Гвинее У мужчин глаза блестящи, И у женщин, умудренных Пеньем крови, жарок взор. Быстры девушки, как змеи, Помню рощи, помню чащи, Тишь лагун отъединенных, С милой срывный разговор. О, восторг согласной сказки, Зыбь зажженной Солнцем дали, Мысль, которой нет предела, Пирамиды диких гор. Грудки нежной Папуаски Под рукой моей дрожали, Тело смуглое горело, Подошла любовь в упор. Мы давно молились счастью, И бежав от глаз блестящих, От очей бежав станицы, Слили вольные сердца. Так друг к другу жаркой страстью Были кинуты мы в чащах, Как летят друг к другу птицы, Все изведать до конца. Вот он, трепет настоящий, Пенье крови, всем родное, На высотах небосклона Мысли Божьего лица. Солнца глаз, огнем глядящий, И в крылатой ласке двое, Два парящих фаэтона, Два горячие гонца.

Новолунье

Пальмы змеино мерцают в ночи, Новая светит победно Луна, Белые тянутся с неба лучи, В сердце размерно поет тишина. Тихо качаю златую мечту. Нежность далекая, любишь меня? Тонкие струны из света плету, Сердце поет, все тобою звеня. Я отдалился за крайность морей, Смело доверился я кораблю. Слышишь ли, счастье, душою своей, Как я тебя бесконечно люблю!

Праздник Восхода Солнца

Семь островов их, кроме Мангайи, Что означает Покой, Семь разноцветных светятся Солнцу, В синей лагуне морской. В сине-зеленой, в нежно-воздушной, Семь поднялось островов. Взрывом вулканов, грезой кораллов, Тихим решеньем веков. Строят кораллы столько мгновений, Сколько найдешь их в мечте, Мыслят вулканы, сколько желают, Копят огонь в темноте. Строят кораллы, как строятся мысли, Смутной дружиной в уме. В глубях пророчат, тихо хохочут, Медлят вулканы во тьме. О, как ветвисты, молча речисты, Вьются кораллы в мечте. О, как хохочут, жгут и грохочут Брызги огней в высоте. Малые сонмы сделали дело, Жерла разрушили темь. Силой содружной выстроен остров, Целый венец их, — их семь. Семь островов их, кроме Мангайи, Что означает Покой. Самый могучий из них — Раротонга, Западно-Южный Прибой. Рядом — Уступчатый Сон, Ауау, Ставший Мангайей потом, Сказкой Огня он отмечен особо, Строил здесь Пламень свой дом. Аитутаки есть Богом ведомый, Атиу — Старший из всех. Мауки — Край Первожителя Мира, Край, где родился наш смех. Лик Океана еще, Митиаро, Мануай — Сборище птиц. Семь в полнопевных напевах прилива Нежно-зеленых станиц. Каждый тот остров — двойной, потому что Двое построили их, Две их замыслили разные силы, В рифме сдвояется стих. Тело у каждого острова зримо, Словно пропетое вслух, С телом содружный, и с телом раздельный, Каждого острова дух. Тело на зыбях, и Солнцем согрето, Духу колдует Луна, В Крае живут Теневой привиденья, Скрытая это страна. Тело означено именем здешним, Духам — свои имена, Каждое имя чарует как Солнце, И ворожит как Луна. Первый в Краю Привидений есть Эхо, И Равновесный — второй. Третий — Гирлянда для пляски с цветами, Нежно-пахучий извой. Птичий затон — так зовется четвертый, Пятый — Игра в барабан, Дух же шестой есть Обширное войско, К бою раскинутый стан. Самый причудливый в действии тайном, Самый богатый — седьмой, С именем — Лес попугаев багряных, В жизни он самый живой. Семь этих духов, семь привидений, Бодрствуя, входят в семь тел. Море покличет, откликнется Эхо, Запад и Юг загудел. Все же уступчатый остров Мангайя, Слыша, как шепчет волна, Светы качает в немом равновесьи; Мудрая в нем тишина. Эхо проносится дальше, тревожа Нежно-пахучий извой, Юные лики оделись цветами, В пляске живут круговой. Пляска, ведомая богом красивым, Рушится в Птичий Затон, Смехи, купанье, и всклики, и пенье, Клекот, и ласки, и стон. В Море буруны, угрозные струны, Волны как вражеский стан. Войско на войско, два войска обширных, Громко поет барабан. Только в Лесу Попугаев Багряных Клик, переклик, пересмех. Эхо на эхо, все стонет от смеха, Радость повторна для всех. Только Мангайя в дремоте безгласной Сказке Огня предана. Радостно свиты в ней таинством Утра Духов и тел имена.