— А как сказать капиталист-предприниматель, сэр?
— Э-э… я бы сказал… э-э… Почему бы тебе не сказать, что ты хочешь стать пекарем? Je veux être boulanger.
— Ну a как сказать механиком?
— Э-э… звучит так же… только измени произношение. Понятно? Еще есть вопросы? Да, Саманта?
— Сэр, сэр…
Во втором ряду возбужденное веснушчатое лицо.
— Сэр, сэр… а чем вы хотите заниматься, когда вырастете?
Тогда я не знал, что ответить. Возможно, теперь у меня найдется что сказать на этот вопрос.
Заключительный брифинг проходил в удобной гостиной Чарлза и Джульетты в нескольких сотнях ярдов от моего дома.
К счастью, Чарлз был исключительно методичным человеком, способным компенсировать мою безалаберность, и он взялся ознакомить меня со всеми нюансами. Хотя у меня еще не улеглись переживания из-за инцидента с апельсинами, я старался быть максимально внимательным и кивал по каждому поводу.
Этот Капитан и впрямь интересный тип. Мало того, что во время войны он сбежал от немцев, разобрав пол в вагоне для перевозки скота и спрыгнув из поезда прямо на шпалы, так еще потом всю зиму откатался на лыжах в Швейцарии, прежде чем вернуться на свой корабль. Лично меня уже одно это заставило бы сразу уйти в отставку; так нет же, после окончания войны он нанял яхту и отправился на юг Тихого океана, где и приобрел плантацию.
— Думаю, мало кто поступил бы так же, как он, — заявляю я, демонстрируя редкое отсутствие воображения.
— Ну, теперь ты можешь получить некоторое представление об этом острове.
Чарлз расстилает на полу карту, и мы склоняемся над ней, опустившись на четвереньки. К своему изумлению, вместо вен и артерий, к виду которых я привык благодаря атласу Великобритании из «Ридерс Дайджест», я обнаруживаю, что эта карта в основном украшена концентрическими кругами, обозначающими глубины океана.
— Вот он — Рандуву (мы говорим Рендова). Эта область в Западной провинции, Нью-Джорджия. Она занимает приблизительно такую же территорию, как остров Уайт. Где-то сорок на двадцать.
— Ярдов? — встревоженно осведомляюсь я.
— Да нет, Уилл, миль.
О боже, как неловко!
— А здесь в центре находится вулкан — естественно, потухший.
— Да-да, это хорошо…
Я всматриваюсь пристальнее и пытаюсь представить себе пляжи, отели, бары и рестораны. Чарлз указывает на крестик, нанесенный на карту.
— А вот куда ты едешь — деревня Мендали на северо-западном оконечнике. Она находится на расстоянии десяти миль по воде от Мунды — небольшого городка, где есть магазин. Это около часа на лодке.
Городка, где есть магазин? Один магазин?
— Ну и гостевой дом.
Это уже что-то.
— А что еще есть… на Рандуву? — Я с вопросительным видом поднимаю брови, надеясь тем самым оживить память Чарлза.
— Еще пара таких же деревень. Так, несколько хижин, сады и огороды. — Я представляю себе купы роз и клумбы с маргаритками, гномов, солнечные часы и фуршеты. — Жители ловят рыбу и выращивают овощи. Занимаются сельским хозяйством. Там действительно царит нищета. Проблема в том, что расходы у них увеличиваются. Например, растут цены на бензин, которым они заливают двигатели лодок. Они хотят поддерживать церковь и собрать деньги на установку водонапорной башни. Вероятно, когда-нибудь там удастся проложить электросети и обеспечить уличное освещение.
Я мысленно вынимаю из рюкзака свою электробритву.
— Конечно, возможности фонда не безграничны. Поэтому будет лучше всего, если ты организуешь какое-нибудь доходное дело, чтобы вы сами могли оплачивать проводимые усовершенствования.
— Да, конечно, спасибо, — вяло бормочу я.
— Ну и что же, по-твоему, у тебя получится организовать? — спрашивает Джульетта, подливая себе чай.
— Тебе не кажется, что сначала надо ознакомиться с обстановкой, а уже потом что-нибудь придумывать? — Уверенность покидает меня.
Соседи кивают. Конечно, надо прежде сориентироваться на месте.
Это «место» становится существенно ближе, когда я продираюсь сквозь толпу взбудораженных отдыхающих в первом терминале. Все облачены в немыслимые наряды ярких расцветок, купленные в дешевых магазинах, и снабжены необходимым снаряжением. Наконец мне удается продраться сквозь хаотические потоки людей и присоединиться к очереди на регистрацию. На груди стоящих передо мной висят темные очки, камеры и наушники, в то время как их билеты и паспорта засунуты в глубочайшие баулы, из которых гордо извлекаются чаи и мармиты, словно это предметы первой необходимости, без которых жизнь на диких европейских курортах совершенно немыслима. Все стараются вести себя сдержанно и демонстрируют дружелюбие, специально приберегаемое для подобных случаев, ибо никто не сомневается в том, что терпение является добродетелью.