Я дожидаюсь своей очереди и сменяю за шатким столиком юную мамашу с верещащим, невероятно толстым ребенком. Сестричка очаровательна. Я улыбаюсь ей, и она тоже отвечает мне улыбкой. Расспрашивает меня о подробностях, а потом приглашает встать на весы, которые выдвигает ногой из-под стола. Я смотрю на шкалу и вижу, что мой вес составляет четыре килограмма. С тревогой во взгляде поворачиваюсь к медсестре.
Она добродушно сталкивает меня с весов, бормоча какие-то проклятия, и прыгает обеими ногами в аккуратных черных ботиночках со шнуровкой на капризный прибор. Затем снова заставляет меня встать на весы, и стрелка послушно сдвигается в сторону. Мне явно пора сократить количество потребляемого сладкого картофеля.
— Так что с вами случилось? — спрашивает она, проверяя мой пульс.
Я рассказываю ей о своих симптомах, подчеркивая, что они схожи с описанными в листовке Джеффа. Сестра подводит итог:
— Жар, холод, тошнит-тошнит, понос чуть-чуть. — На самом деле не «чуть-чуть», но я не хочу искушать судьбу, вдаваясь в подробности. — Палец, который твой.
— Простите?
— Дай палец! — Ее любезный тон куда-то испаряется.
Я робко протягиваю указательный палец правой руки и прежде чем успеваю сообразить, эта ведьма прижимает его к столу и прокалывает маленьким ножичком, который она где-то прятала. Несмотря на то что это не причиняет мне особой боли, я потрясенно отдергиваю руку. Правда, мне хватает ума не запихивать палец в рот, что, вероятно, привело бы к еще большему заражению малярией.
Сестра, лишившаяся всякого обаяния в моих глазах, хватает мой палец, как карандаш, и с явным удовольствием начинает выжимать из него кровь на одно из предметных стекол. Затем вручает его мне и, отпустив мою израненную конечность, указывает на открытое окно в здании с противоположной стороны плаца.
— Пойди найди человека в очках.
Я бросаю на нее хмурый взгляд и иду выполнять то, что мне велено. У окна, склонившись над микроскопом, сидит бородатый мужчина.
Малярия, как известно, вызывается паразитом, которого комары переносят от человека к человеку. Зато мало кто знает, что существует целый ряд разновидностей этих малярийных паразитов, варьирующих от относительно безвредных, которые вызывают лишь головную боль, до зловещего вида falciparum, который вызывает судороги и почти мгновенную смерть. И теперь бородач должен был сообщить мне, какую именно разновидность он видит под микроскопом. Вручая ему предметное стекло, я представляю себе этих паразитов — желтые тельца с подмигивающими глазками и чавкающими ротиками, пожирающими мои клетки. Не могу сказать, что это наполняет меня особой радостью.
— Может, ты зайдешь потом?
Потом? Позже? Когда потом? А если они к этому времени уже окончательно со мной разделаются? Бородач пожимает плечами и кладет стеклышко на лабораторный столик. Я со Смол Томом уныло бреду в тень. Мужчина со странной крапчатой кожей, которая делает его похожим на короткошеего двуногого жирафа, делится с нами бананом. Том берет кусочек, а я отказываюсь. Боюсь, что могу оказаться заразным.
Ожидание растягивается до бесконечности, а мои симптомы все усиливаются. Вскоре я заканчиваю обзор всех событий своей жизни и даже готов вписать небольшой абзац в раздел «Прочее».
Наконец Бородач издает какой-то шипящий звук, и я, чувствуя, как у меня кружится голова, подхожу к окошечку. Он невозмутимо вручает мне сложенный клочок бумаги, а я стараюсь различить в его лице признаки глубокого сожаления. Но он остается глух к моей мольбе и, обернувшись, берет стеклышко у старика, стоящего за мной. Я ухожу с видом Джона Сильвера, получившего черную метку, — да и что такое несколько разводов сажи по сравнению с бушующими серповидными плазмодиями?
Трясущимися пальцами я расправляю листок на ладони и медленно приоткрываю один глаз.
«Отрицательный».
Это как открытие тетради с экзаменационной работой, только, на мой взгляд, еще лучше. От несказанного облегчения я издаю восторженный вопль. Смол Том тоже очень рад за меня, хотя и выглядит удивленным, когда я хватаю его за руки и принимаюсь кружить с ним по плацу. Человек-Жираф одобрительно аплодирует.
— Ну как вы? — спрашивает доктор Джеймс, выходя из палаты.
— Прекрасно! Просто замечательно! — отвечаю я, пихая ему под нос клочок бумаги.
— А как вы себя чувствуете?