3
«Не знаю, сударыня, смею ли я обратиться к Вам с нижайшей просьбой дочитать это письмо до последней строки, но, написав это, видимо, уже посмел. Вы не знаете меня, и я видел Вас всего один раз, давеча, мельком, но испытал стойкое чувство осознания, что лицезрел Вас раньше, но не просто имел счастье видеть вас, но знать, быть близким вам настолько, что неожиданно для самого себя вспомнить ваш запах, разгоряченный фимиам, ваши прикосновения, нежнейший шелк, ваше дыхание, близость наслаждения. Сударыня, если вы дочитали до этого места, не порвав письма в праведном порыве наказать наглеца, взявшего на себя смелость зайти так далеко на чужую территорию без приглашения, то поняли, отчего я столь много времени уделил своим извинениям в начале сего неуклюжего текста.
Я понимаю, сколько сложно Вам поверить в мою убежденность нашего уже имевшего места ранее знакомства и тем более довериться речам человека, незнакомого Вам, да еще и обращающегося со столь странными утверждениями в не менее странной форме. Основная мысль моего обращения к Вам заключается в следующем: весь опыт моей жизни, полный поисков Истины, не внешнего устройства мира, но построения своего внутреннего универсума, привела меня к убеждению в том, что человек, бредущий по дорогам жизненных перипетий, ожидает Встречи, той единственной, самой Главной, ради которой, собственно, и прибыл на Землю. Метафорически сравню сие умозаключение с рыбаком, забрасывающим сети каждый день в надежде вытащить Крупную Рыбу. И вот он вытаскивает всю свою жизнь из вод на берег рыбу, разную, крупную, мелкую, но на смертном одре рыбак будет сожалеть, что Крупная Рыба так и не пришла, а жизнь уже закончена, при этом среди его улова была самая большая, Крупная Рыба, но рыбак ждал еще большую. Встреча была, но не состоялась. Бог дал, что обещал, человек же в погоне за большим дара не принял. Надеюсь, что не утомил Вас своим косноязычием, и если Ваши прекрасные очи следят за бегом букв по строкам, Вы уже догадались, к чему я вел рассказ о рыбаке и его промысле. Увидев Вас и будучи потрясен столь мощным эмоциональным внутренним ураганом при этом, я уверен, что эта встреча – Божий дар, та Самая крупная рыба. Вы – моя, я – Ваш. Сударыня, заклинаю Вас использовать это счастливое стечение обстоятельств. Стрела рассекает стрелу, если только пустил ее Робин Гуд. Бог Хронос управляет Временем, ни Вам, ни мне, никому, кроме него, не подвластна эта река. И воды, омывшие Ваши ступни, не донесут до меня ни капли из тех, что коснулись вожделенной кожи, если только Он волею своей не пустит воды вспять. Так доверимся же тому, чего желает Бог – нашей встречи. И да успокоят Ваше сердце перед принятием ответа мои заверения в чистоте чувств, помыслов и желаний, кроме одного – увидеть Вас подле себя еще раз, пусть и будет эта встреча на Миг, но одна будет в нашей судьбе, и не промахнется Робин Гуд, и не проспит Хронос».
4
«Вы напрасно полагаете, Мой оставшийся в межлунье друг, что на “Выходе” я не заметила Вашего пристального взгляда. Мы, Хранительницы Гибких Энергий, имеем глаза и на затылке. Уверена, Вы поняли, что это шутка, и оценили ее. Я с великой осторожностью начинала прочтение Вашего послания ко мне, но заканчивала его с чувством радостного сожаления о скорой кончине Ваших слов. Отвечая на просьбу, высказанную Вами в столь учтивой напористости и так вдохновенно, о проведении встречи на планете, которую Вы посетили своим воображением, я, не смущаясь, даю Вам согласие, закрепленное моим Высоким Намерением, но хочу огорчить Вас, мой проницательный друг. Место, что Вам привиделось, еще только в планах Создателя Всего, и нам придется подождать сигма в сигме ионов лет до сотворения нашего с Вами мира. Сами того не подозревая, Вы заглянули слишком глубоко в Его планы и дали имя новому Шару – Земля. Мне же позвольте дать нам наши имена, я выбрала Адам и Ева.
До нашей, запланированной Вами, мой будущий Адам, встречи».
5
«Сударь, сказать, что я смущена Вашими речами, – назвать песчинку горой, но конфузия моя не окрашена румянцем стыдливости или негодования, а имеет оттенок вспыхнувшего в глубинах памяти воспоминания, совершенно не связанного с моей жизнью. После прочтения Вашего письма, а со вчерашнего дня оно живет в моем корсете подле сердца, и доставала его из этой сокровищницы я уже несколько раз, что должно льстить Вам, я видела сон. Странный, обогащенный цветом и приправленный звуком, столь правдоподобный, что определенно казался явью. В нем были Вы и я, в ином облике и виде, я, по крайней мере, ведь Вас еще не знаю. И там, во сне, что столь близок к яви, как близки любовники при встрече долгожданной, я называла Вас Адам. Вы непременно улыбнетесь, читая эти строки, и мне кажется, что эту вот улыбку Вашу я уже люблю. Теперь глаза закройте, милый мой Адам, представьте: Вам протягиваю руку, что видите на безымянном пальце? Там кольцо, увы, я обручена. Ваш Робин Гуд, учитывая ветер, по неосторожности подставил ему открытый глаз, и заслезился он, стрела не расщепила сестру свою, рыбак закинул сеть с дырой и рыбы никакой не вытащил на берег. И Хронос, заглядевшись на отражение свое в Великих Водах Времени, не обратил внимания, что двое уже вошли в поток и Встречу друг с другом ждут. Прощайте, мой Адам, быть может, на иной планете, коль и угодно Богу будет создать таковую, мы встретимся первыми мужчиной и женщиной, ступившими на новый Путь.
Ваша Ева».
Гармония и Хаос
Из окон льется тусклый свет.
Сыра от слез моих лучина.
Приди, хоть через сотни лет.
Здесь мягок хлеб, свежа перина.
1
Второго дня было прохладно, и я надел костюм, а вчера с самого утра шел дождь, и мне пришлось накинуть плащ. Сегодня, напротив, жара, но я не могу ничего снять из надетого, и если завтра случится резкое похолодание, нужно будет поверх костюма и плаща натягивать что-то теплое. Сколько мое бедное тело, не имея возможности для переодевания, выдержит на себе камзолов, кафтанов, воздушных сорочек, тяжелых рыцарских доспехов и не менее громоздких бальных платьев? А если вдруг после снегопада я захочу принять водные процедуры, то резиновую шапочку необходимо умудриться взгромоздить на ушанку.
Теперь представьте, что душа просто вынуждена делать это, каждое новое воплощение добавляет свою «оболочку» поверх прежних, и полукомичная картинка с одеждами, описанная выше, оборачивается причудливыми искажениями тонких планов.
2
Моисей скорее почувствовал, чем увидел, Свет, мягкий, струящийся в его сознании теплыми благозвучными волнами. Свет был кругом, сам Моисей как будто бы утопал в удивительном киселе, плотном, полупрозрачном, успокаивающем и расслабляющем. Благостное состояние сознания казалось вечным, память невидимой рукой отсекла от того, что было вообще и явилось «Здесь и Сейчас». Моисей перестал существовать отдельно от Света, его само-определенность растворилась в мелодии, он исчез как нота, вобрав в себя звучание целиком, он был не он, но перед ним был Бог.
Моисей, или то, чем он являлся сейчас, осознал это всей сутью, всем окружающим его «киселем», и в сознании начали явственно возникать, перед тем, что теперь составляло «глаза Моисея», буквы. Они «брались за руки» и связывались в слова и предложения. Десять строк «увидел» Моисей, десять Истин навечно поселились в его сознании, десять посланий отпечатались в его памяти.
– Что это, Господи? – пронеслось эхом внутри него.
– Это мост, Моисей, от Меня к тебе, от Создателя – до его образа, от Бога – к душе. Иди по нему – и придешь ко мне, сойдешь, упадешь и, поднявшись, окажешься в начале пути. Каждая Истина из десяти – это одеяние души, или ее Гармония. Она есмь дочь Моя, Мой дар, Мое естество. Нарушая Истину, рождаешь Хаос, это твой сын, порождение твоего выбора, свободу которого Я даровал каждой душе. Хаос – это роба, она отягощает, уплотняет и затвердевает душу. Знание это передай Сынам Израиля, пусть чтят заповеди в осознании, а нет – так и в страхе перед Гневом Моим.
– Господи, да поверят ли мне, что не удумал во сне тяжелом, что от Тебя Слово сие?
– Достанет разума твоего, Моисей, сделать так, чтобы уверовали. Аминь.