И вот вечером в понедельник я открыл дверь в своей квартире. Все было так, как я оставил, – и все было по-другому.
Ни любви, ни тоски, ни жалости…
У меня здесь не было детей. Жены. Семьи. Ничего не было.
Теперь у меня не было и дома, потому что сюда какая-то сука влезла, пока меня не было.
Закрыв дверь, я начал обыскивать прихожую… потом остановился. А на хрена козе баян…
Достал из тайника деньги, сунул в карман. Уходя, закрыл дверь – возможно, сюда не вернусь…
Уже в машине зашел на сайт. Нужный вариант нашелся быстро – однушка, свободна, двадцать – и въезжай. Оплата за месяц вперед…
Проснулся в чужой квартире – но странное дело, спал как убитый. Почему-то именно здесь я чувствовал себя в безопасности.
Было еще темно. С телефона я зашел в Интернет, пошарился по новостным сайтам – ничего. Конечно, у нас сейчас скорее обсуждают, кто с кем спит в эстрадной тусовке, но два десятка трупов в Подмосковье никак бы не прошли мимо первых полос. Бойня почище той, что была в Кущевке. А вот как-то вышло – прошли. Ничего нет.
Вторник. Надо ехать на работу, но перед этим перетереть с дядей Вовой.
Дядя Вова – это Владимир Викторович Паркин, член ЛДПР. Всегда в проходной части списка, официально он… фермер. Фермерское хозяйство у него в самом деле есть и даже работает – хотя он давно в Москве. Как он приклеился к Владимиру Вольфовичу – не знаю. И не спрашивал никогда, лишнее это.
А так ВВ торгует по-крупному. Он одним из первых понял, что за продуктами – будущее, и когда началось импортозамещение, был во всеоружии. Чего он только не поставлял в Москву. Среднеазиатские овощи и фрукты, мясо из Европы через Беларусь, морепродукты. Плюс к этому, конечно же, контрабанда с Украины – водка, сигареты. Причем не только в Россию, но и в Европу. У него были ходы в Прибалтику – а там уже Европа, никакого досмотра. Раньше этим путем алюминий и цветмет гнали, теперь – левые сиги и бухло.
При этом сидел он скромно, многие даже не знали, где у него офис. «Мерс» – но предыдущей модели. Выходец из села, сын председателя колхоза, начинавший с фермерства на колхозных землях (то есть трактор твой, а урожай мой), он так и не напитался московского гламура. И жену не поменял…
У офиса ВВ я был утром. Долго присматривался перед тем, как войти – вроде ничего такого, можно. Наконец зашел. Раньше тут был институт советский, потому пускали по пропускам, на таких бумажечках с печатью, разовых. Там наверху надо отметить, иначе не выпустят. Как мило…
Наверху тоже все было как обычно. На полу – линолеум. На потолке – знаете, такие плиты прессованные, белые, в дырочках. Когда протекает крыша, они напитывают воду, темнеют, а потом разламываются и падают. И свет такой, подслеповатый.
Зашел как свой. Кивнул на дверь.
– У себя?
– Только что приехал.
Ира – еще одно подтверждение того, что ВВ – фермер. Он ее привез из деревни… дерет, конечно, а как не драть. Он мужик, ему надо. Другое дело, что при его деньгах он мог бы позволить себе фотомодель – но нет, у него в приемной сидит деревенская телка. Хотя как-то ВВ проговорился, что только ей он и может доверять. Может, оно и правильно.
ВВ был в новом сером костюме. Чем-то доволен… странно. Чем тут можно быть довольным.
– Саша… чего вчера не отзванивал? Я уж успел подумать.
– Бухал, – сказал я.
– Ты же почти не употребляешь. Хотя… за такое дело можно и побухать…
…
– Ну, как говорится, считай деньги, не отходя от кассы.
С этими словами ВВ вытащил из стола котлету обандероленных пачек и положил передо мной. Я тупо смотрел на деньги.
– Считай, чего ты. Как баран на новые ворота?
Я взял пачку, пробежался по углам – все нормально вроде.
– Ты чего?
…
– Чего киснешь? Орел заслужил. Вы там такого шороха нагнали, что хохлы даже до сих пор предъявы не выкатили, сейчас сидят и обтекают, как так у них целый склад бухла из-под носа увели. Я уже послал людишек по точкам пробежаться и объявить, что теперь торгуем мы, и шаг влево, шаг вправо будет чревато.
Не знает. Он ничего не знает.
Зачистили с концами. А Голова, Грива – их подтягивал я, за них ВВ не в ответе. Получается, он ничего не знает. И дальше готов со мной работать.
И я бы готов был работать. Если бы не одно «но». Но очень большое «но».
– Еще одна тема наклевывается. В Литве. У тебя пацаны свободны?
– Нет, – я тут же поправился, – пока нет. Отдыхают пацаны…
Несмотря на то что всей России известен адрес Петровка, 38, наше ОРБ сидит не там. Мы сидим в Мясницком проезде, в здании, которое раньше принадлежало какому-то институту… садоводства, что ли. Потом институт накрылся, здание какое-то время стояло под дешевой арендой покомнатно, потом здание снова оказалось в руках государства, его отремонтировали (не лучшим образом, кстати), передали его МВД и заселили нас. ОРБ-3, специализация – этнические преступные группировки, занимает две трети здания.