– Вы… с ума сошли. Вы что… делаете…
– Спасаю вас… – я поставил ее на тротуар, – не видите, к кому в машину садитесь? Он же хохол.
…
– Нашли бы вас потом в лесополосе, если бы вообще нашли.
Мне стало жаль ее. И делать все равно было нечего
– Пойдемте. Я вам нормальное такси найду. Меня, кстати, Александр зовут.
– Надя… – неуверенно сказала она.
После той ночи мы больше не увиделись… но я долго ее помнил. Все-таки есть что-то в русских женщинах такое… то, что позволяет растопить даже толстый лед, каким бывают покрыты наши души. И не их вина, что оттепель мимолетна, а вот зима – это надолго. Возможно даже, и навсегда…
Как-то раз один мент, не в жизни, а в фильме, сказал сакраментальную фразу: меня принимали в милицию полгода, а уволили за полдня. Нельзя выразить, как он был прав.
Только вот правота его ни к чему не ведет. Система живет, и мы, винтики этой системы, тоже живем. Система – жестокая, равнодушная, циничная, злая, как мачеха, но мы все равно продолжаем ей служить. Потому что большинство из нас уже не видят жизни вне стен системы. Ксива и возможность творить что хочешь от имени власти затягивают, как наркота.
Увольняли меня поспешно и суетно, по компрометирующим основаниям. Пригласили в центральный аппарат МВД на Житной. В свой кабинет меня вызвал зам – Царев. Подхалим и мразь, все, что он может, – это организовывать застолья и заносить. Объявил об изгнании из племени, попросил сдать оружие и служебное удостоверение. Ствол я сдал – у меня не один в нычках заначен, удостоверение я сдавать не стал, заявил о пропаже. С этим я окончательно покинул стены МВД и оказался на улице.
– Александр Игоревич…
Я обернулся… Барыбин. Он сидел за рулем старого «Исудзу Трупер»… это я научил: хочешь крутую машину – купи подержанную, может, даже хорошо подержанную, и сохрани чек. Меньше проблем будет.
– Подвезу?
Значит, вот кого с отдела послали. Ну… не самый худший выбор… Барыбин был неофициальным лидером в коллективе.
Машина тронулась…
– Мы тут… в бардачке, короче. Сколько смогли…
Я открыл бардачок… там лежал пакет, обмотанный скотчем. Брать, не брать…
Отрицательно покачал головой
– Тезка, передай, кому интересно, – я ни к кому претензий не имею. Сам вляпался.
– Как помогло-то? – невесело сказал Барыбин. – Вы же… лучшим были.
Я цокнул языком:
– Бывает. Ладно, не пропаду.
– Чем заниматься-то будете?
– А что – интересует? – остро глянул я.
– Да я так…
Так, блин…
– Была бы шея, знаешь. Сейчас не тридцать седьмой год, и на гражданке жить можно.
– Так…
– Кого назначили-то?
– И. о.[4] – Лимника.
Ну как же. Этот умеет гнуть шею лучше остальных. Я вот что надо – делал, сколько надо – отдавал, но никогда не пресмыкался. Никогда. А Витя Лимник не просто вылизывал начальственную задницу, а делал это старательно и с душой.
И мне не хочется представлять, что будет, если его утвердят. Нет хуже хозяина, чем бывший раб.
– Нас тут Колеров зовет, – подтвердил мои опасения Барыбин, – мы для себя решили: если Лимника утвердят, мы уходим. Пофиг…
– Не спеши рубить сплеча, – сказал я, – попробую помочь.
Хотя я ни говорить, ни тем более делать это не был должен.
Следующий раз я встретился с Бояркиным через два дня, в Подмосковье. «Форд», точно такой же, как тот, который меня тогда и принял, забрал меня с московской улицы и повез неведомо куда. Судя по времени, место, куда меня привезли, находилось между Третьим транспортным и МКАД.
Это место – уже не походило на заброшенную воинскую часть, скорее оно походило на воинскую часть действующую. Ряды новеньких казарменных быстровозводимых помещений, помещения побольше – то ли ангары, то ли тиры, то ли еще что. Здание с антеннами – это, похоже, центр связи или что-то в этом роде.
На стене лозунги, запомнил один: «Бдительность – требование времени!»
Бояркина не было, а вместо этого ко мне прицепился улыбчивый такой малый, предложил пока показать базу – он так и сказал, базу. А Бояркин позже подойдет. Больше он был похож на торгового агента, впаривающего всякую ерунду, ходящего по офисам и продающего дорогие книжки, коробейника-офеню. Но для мента это было даже плюсом, к тому же такой показ – явно инициатива Бояркина. Маятник, как у Богомолова, только это не стрелковая дисциплина, а психологический прием. От мрачных подземелий с невысказанным обещанием там же и остаться – и до новенького, недавно отстроенного комплекса. Мол, смотри, как государство о нас заботится… будешь с нами, позаботится и о тебе… вы будете сыты, пьяны, и обо всем позаботится король. Ну-ну, Денис Владимирович, ну-ну. Маятник так маятник, просто… я ведь ваш ученик. И смею надеяться – хороший…