Командование партизанской бригады имени Суворова, действовавшей в Вилейской области в Белоруссии, сообщало:
«Немцы к ноябрю 1941 года согнали еврейские семьи из местечка Глубокое и окружающих деревень и местечек Вилейской области в концентрационный лагерь в м. Глубокое. Число согнанных евреев, стариков, женщин и детей, достигало 5800 человек. По состоянию на 19 августа 1943 года там находилось 9800 человек. Находившимся в концлагерях были созданы невыносимые условия жизни: изнуренные непосильными условиями работы по 14—16 часов в сутки, доставка бревен на ногах на расстояние до 3 км, подноска камня и кирпича до 30—50 кг на рабочего, выпиливание кусков льда босыми, раздетыми и доставка его на берег без всяких средств перевозки, размол зерна вручную, откачка воды при помощи привода, куда должны были запрягаться лошади, подноска песка и гравия для починки дорог, создание специальных упряжек для перевозки бревен из жилых домов, вынос неразорвавшихся авиабомб за город, очистка уборных и сбор мусора руками без всяких инструментов и другие издевательства.
За малейшее невыполнение умышленно повышенных нормативов работ неминуемо применялись разного рода наказания (удары плетьми, резиновыми дубинками, от 80 до 120 ударов, вырывание пучками волос, удары палкой по голове).
Непосильный труд, нечеловеческое обращение были рассчитаны на постепенное уничтожение находившихся в концлагере.
Все эти перечисленные факты вызывали ненависть и злобу к немецким оккупантам. По инициативе молодежи концлагеря на 19.8.43 г. находящимися в концентрационном лагере готовилось восстание под руководством Либермана с задачей организации массового выхода из гетто. Имеющееся оружие и боеприпасы было 18 августа в 5.00 распределено всем умеющим с ним обращаться.
19 августа немцам удалось узнать о готовящемся восстании в концентрационном лагере. К этому времени гетто было окружено в три кольца, обставлено танками и орудиями. Восстание началось 19 августа 1943 года. Условным сигналом было вызвано общее действие. Все ринулись на прорыв проволочных заграждений и забора, завязав бой с немцами и полицией. В первую очередь восставшими были брошены гранаты в пулеметные гнезда, был зажжен полицейский постарунок (караульное помещение. – Б. С), войлочные фабрики и дома артелей, в которых выделывались мыло, кожа, шерстяные изделия, швейные и сапожные мастерские.
Немцы были ошеломлены подобными действиями восставших. По последним был открыт артиллерийский огонь, были пущены в ход танки. По показаниям очевидца и участника этого восстания т. Пинтова и агентурным данным бригады, было убито и ранено около 100 гитлеровцев. Возглавлявший восстание Либерман лично убил 4-х немцев.
Часть евреев ушла в леса, но большая часть была расстреляна и замучена. Смертью храбрых погиб и организатор восстания тов. Либерман, которого немцы забрали раненым и учинили над ним зверскую расправу. Детей, стариков, больных, всех тех, кто не мог идти, постигла та же участь, им выкалывали глаза, отрубали конечности, бросали живыми в огонь. В бункера, которые находились под домами, где пряталось население, немцами был пущен газ. После расправы над евреями было мобилизовано население окружающих деревень, а также население города для уборки трупов. Евреев всех раздевали догола и крючками бросали на повозки. Все эти злодеяния фотографировались специальным фотографом, особенно такие моменты, как погрузка трупов на подводы, выкалывание глаз, таскание за ноги и т. д ».
Тысячи, десятки тысяч уцелевших, вылезших после расстрела из рвов и ям, пересидевших облавы в тайных бункерах, скрывших свое еврейство, пробравшихся через линию фронта или к партизанам, оставили воспоминания о пережитой трагедии. Вот что писал, например, партизан Файн-Дебольский своим родным в Москву:
«В большом сарае заставляют ложиться людей в ряд, после чего покрывают их соломой, затем на эту солому ложат еще ряд живых людей, а потом все это поджигают».
Есть и свидетельства тех, кому удалось выжить после расстрела. Бронислава Абрамовна Кацнельсон, школьница, писала из партизанского края своему брату Годлу в Томск:
«Вопреки всем врагам я еще живу… 6 октября 1941 года я вместе с родителями лежала в яме, где поджигали евреев (подробнее технология такой «казни огнем» описана в следующей главе – ее использовали для уничтожения не только евреев, но и людей других национальностей. – Б. С). Но нет! Я не могла лежать в этой яме и ждать смерти, мне было совестно погибнуть, не оправдав то драгоценное звание, которое я носила, – комсомолка. Я встала из ямы и бежала. По мне стреляли, но мне удалось бежать. Семья погибла. Миша погиб на моих глазах, его подняли на кинжал и распороли весь живот. Как мама погибла, я не видела.
Я скрывалась семь месяцев у девочек нашего класса. Конечно, можно понять, как мне приходилось. Во-первых, три раза я бежала из полиции. Большей частью зимой находилась на улице. Приходилось по 10 дней не кушать. А если кушала, то кушала вороньи яички и траву. 15 июля 1942 года я поступила в партизанский отряд 537… Годул, я нахожусь сейчас в партизанском отряде. Командир отряда у нас тов. Свирид. Мне здесь очень хорошо. Отрядов у нас очень много. Немцы боятся партизан. Партизаны подрывают их дорогу, пускают поезда под откос. По могилевской шоссейной дороге движения никакого нет. Если появляются машины, партизаны их уничтожают.