Русские по природе не шовинисты, ненависть на национальной почве среди русских непопулярна. Их гигантское государство состоит из множества народов и рас, и общение с людьми других обычаев и культуры для них привычно. Русские также незнакомы с антисемитизмом и расовой точкой зрения, хотя проводят между собой и евреями известные границы. Они видят в евреях в первую очередь поддержку и пособников большевизма и поэтому своих врагов…
Каждое недозволенное изъятие имущества у русских рассматривается ими просто как воровство. Наша уверенность в том, что русский за период существования большевизма привык к подобным кражам, совершенно несправедлива. Русские ничего не имеют против военных налогов, если они упорядочены и обеспечивают их прожиточный минимум. Превышение отдельными немецкими солдатами их власти ставит русских в бесправное положение.
Также необходимо принимать во внимание личные и национальные привычки русских, дабы не задевать последних. Следует быть тактичным и вежливым в обращении с ними. В глазах русских вежливость является признаком культуры.
Немецкий солдат должен держать себя по отношению к русскому вежливо, но с надлежащим достоинством. Лишь только тогда он добьется доверия и внимания со стороны русского. Грубый и дерзкий тон может обеспечить лишь временный успех и вызывает у русского чувство страха. Он рассматривается русскими как пренебрежение к их личным и национальным привычкам и обычаям. Из истории русские хорошо знают о том, что культура и цивилизация пришли в Россию с Запада. Грубое и бестактное обращение, рассматриваемое в России как некультурность, начинает наводить русских на мысль, что так принято вести себя в Европе, и— подрывает веру у русских в немецкого солдата.
Уважение к немецкой армии, послушание по отношению к немецким властям достигаются путем строгих, но справедливых наказаний. Русский послушен и исполнителен, если он чувствует превосходство немецких властей. Русский народ нуждается в постоянном руководстве. Государственная власть в России очень авторитетна и стала для простого русского необходимостью.
Следует постоянно наблюдать за настроением русских, которое часто меняется в зависимости от отношения к ним. Тот же самый русский, от которого путем хорошего отношения можно добиться доверия, честности и преданности, при чересчур жестоком и несправедливом отношении к нему превращается в замкнутого, недоверчивого и фанатически ненавидящего нас врага».
Но и эти новые заповеди германского солдата все равно выполняли больше в плане строгости и беспощадности к подозреваемым «пособникам большевиков», а не в плане доверия и справедливости по отношению к местному населению.
Значительную роль в пропагандистской борьбе играли слухи, распускаемые обеими сторонами. Здесь пригодилось воспитанное у народа советской властью недоверие к тому, что пишут в газетах. Немцы называли слухи «пропаганда шепотом». В специальной инструкции 559-й немецкой тыловой комендатуры от 24 июня 1943 года подчеркивалось:
«Пропаганда шепотом является одним из наиболее действенных средств устной пропаганды. Заниматься ею должны агенты. Материал для пропаганды шепотом будет постоянно сообщаться районным комендатурам. Самовольное проведение пропаганды шепотом запрещается».
Основное ее содержание определялось следующим образом: «Освобождение вас немцами от большевизма приносит вам собственную землю. В будущем вы будете работать лишь для благосостояния ваших собственных семей…
Свободная Россия освободит вас и ваших детей от обнищания и ограбления большевистскими и еврейскими комиссарами, которые вели за ваш счет роскошную жизнь.
Продовольственное положение сельского населения еще никогда не было столь хорошим, как теперь. Очевидным доказательством этого является увеличение поголовья лошадей, рогатого скота и свиней. Нужно сильнейшим образом использовать этот факт в пропаганде и противопоставить его возможному недовольству необходимыми и вызываемыми требованиями военного хозяйства реквизициями и другими явлениями повседневного спроса (холсты, кожи). Конфискованные предметы почти целиком идут на пользу трудящегося русского населения!
Частично еще существующему несогласию с работой в Германии нужно противопоставить указание на необходимость этого, вызванную исключительно требованиями военного хозяйства, и распространение картин и плакатов о хорошем обращении и о беззаботной жизни в прекрасной Германии. Первоначальные ошибки следует объяснить трудностями организации и проведения подобных массовых мероприятий.
Известно, что первоначальные жалобы небольшой части восточных рабочих почти полностью прекратились и что все немецкие органы делают все возможное, чтобы устранить существующие недостатки.
При притоке беженцев в какой-либо район необходимо бороться с вражеской пропагандой, утверждающей, что эвакуация связана с отходом фронта. Нужно соответствующим образом разъяснять населению, что эвакуация проводится исключительно в интересах эвакуируемых семей, чтобы защитить их от нападений банд».
Вопрос о том, как в действительности жилось «остарбайтерам» — тем молодым людям, которые добровольно или по большей части принудительно отправились на работы в рейх, — остро стоял в пропагандистских материалах обеих сторон. Издаваемые немцами газеты и журналы на русском, украинском и белорусском языках всячески превозносили сытую и счастливую жизнь восточных рабочих. Партизанские газеты и листовки, напротив, рисовали ее как сплошной ад и утверждали, что угнанных ждет в Германии верная смерть. Советская сторона была заинтересована в жителях оккупированных территорий прежде всего как в резерве пополнений для Красной Армии, а также как в рабочей силе для промышленности. Сталин не собирался просто так отдавать Гитлеру своих граждан и предписывал партизанам всеми силами противодействовать отправке людей на Запад. Истина же, скорее всего, находилась где-то между двумя пропагандистскими картинками.
Среди угнанных в Германию оказалась уже знакомая нам Елена Скрябина. В своем дневнике она оставила зарисовки жизни «остарбайтеров». Вот какие условия, например, были в промежуточном лагере под Лодзью:
«Все, что мы, советские, получаем здесь, кажется нам роскошью. На нас четверых и еще на одну семью, мать с сыном, выделили две большие комнаты с балконом. Еды вполне хватает: на каждого 300 граммов хлеба, три яблока, 50 граммов масла, 100 граммов колбасы, джем. На обед овощной суп. В магазинах можно купить бумагу, конверты, мыло. В овощных продают морковь и капусту. Все баснословно дешево. Как в сказке… Мы уже давно отвыкли от нормальной жизни, от магазинов, продуктов… В Виннице, например, блокнот для дневника стоил 500 рублей (что превышало месячную зарплату большинства местных рабочих и служащих. — Б. С), а здесь всего 80 пфеннигов».
В самой Германии жизнь «остарбайтеров» тоже оказалась довольно сносной, хотя и пайки, и зарплата были значительно меньше, чем у немцев:
«Война изменила судьбы русской и украинской молодежи. В 16–17 лет их оторвали от родины, забросили на чужбину, где на них смотрят через колючую проволоку как на диких зверей в зоопарке или в цирке. Постепенно отношение к ним меняется. Девушки начали получать кое-что из вещей и теперь мало чем отличаются от немок. Остригли волосы, сделали модные прически, ходят в красивых платьях и туфлях на высоком каблуке. Стоптанных тапочек уже не увидишь. После рабочей смены и по воскресеньям они работают в немецких домах и плату берут не деньгами, а одеждой, которую наша портниха им перещивает. Гораздо труднее одеться юношам, но они достают поношенные пиджаки и несут их к той же Александре на переделку, а платят — продуктами, которые они получают от местных крестьян за свой тяжелый труд.
Наши «остарбайтеры» завоевали хорошую репутацию как на фабрике, так и среди местного населения: работают быстро и хорошо… Во многих отношениях они превзошли рабочих других национальностей… Каждый немец стремится заполучить к себе в цех как можно больше русских…