И, наверное, именно потому, что сир Робер был посвящен в тайну королевского происхождения Жанны, перед тем, как отправить ее в Шинон, он попросил вокулерского кюре Жана Фурнье прочесть над Жанной формулу заклинания злых духов, дабы убедиться, что она не ведьма.
О том, почему доблестный комендант Вокулера, расценивший первоначально слова Жанны как насмешку, изменил свое отношение, есть разнообразные версии. Самая обоснованная и она же самая простая за время, которое Жанна провела в Вокулере, она приобрела огромную популярность среди людей, начавших видеть в ней Деву Спасительницу из распространенного тогда пророчества. Популярность эта была так велика, что слухи о Деве достигли ушей герцога Лотарингского, который пожелал с ней встретиться. Об этой встрече мы будем еще говорить отдельно. Однако среди некоторых довольно авторитетных биографов Жанны существует суждение о том, что за согласием де Бодрикура может скрываться некая государственная тайна. "Согласно этой точке зрения, сразу же после встречи с Жанной комендант Вокулера уведомил дофина о появлении в вверенной ему крепости "посланницы неба" и получил распоряжение отправить ее ко двору. Дело в том, что в числе провожатых Жанны в Шинон был некий Коле де Вьенн, названный в показании ее другого спутника, Жана из Меца, королевским гонцом".
"Заметим прежде всего, что вся конструкция держится на одной единственной "опорной свае" на упоминании о Коле де Вьенне. Больше нигде в источниках ни в материалах руанского процесса, ни в материалах процесса реабилитации, ни в хрониках, ни в административной переписке, финансовых счетах и других правительственных документах мы не найдем ни малейшего намека на то, что комендант Вокулера получил распоряжение отправить Жанну к дофину. И если вначале это молчание могло быть еще как-то связано со стремлением правительства держаться в стороне до тех пор, пока миссия Девы не получила официального признания, то в дальнейшем после победы под Орлеаном, разгрома англичан при Пате, триумфального похода на Реймс оно является совершенно необъяснимым. Известно, что летом 1429 г., когда Жанна находилась на гребне славы, французская пропаганда всячески подчеркивала тезис о наличии глубокой мистической связи между королем и Девой. И эта пропаганда, безусловно, использовала бы версию о приглашении Девы в Шинон, если бы такая версия имела под собой основание.
Более того, предположение, что встрече дофина с Жанной предшествовала переписка между Вокулером и Шиноном, противоречит показаниям самой Жанны. На четвертом публичном допросе 27 февраля 1431 г. она заявила, что послала Карлу письмо только из Сант-Катрин-де-Фьербуа, когда уже пересекла Луару и находилась всего в одном переходе от Шинона (30 км). "В этом письме она спрашивала, можно ли ей явиться в тот город, где находится король, а также сообщала, что она проехала полторы сотни лье, чтобы прийти к нему на помощь, и что у нее есть для него хорошие вести". Из слов Жанны явствует, что дофин тогда впервые узнал о ее существовании. Ни эта просьба, ни эти обещания не имели бы смысла, если бы существовала предварительная договоренность и Коле де Вьенн явился бы за Жанной, чтобы доставить ее к дофину".
В этой связи хотелось бы привести также слова Жана де Меца: "Поездка в Шинон была сделана за счет Бертрана де Пуланжи и меня непосредственно". Впоследствии, когда Жанну уже поставят во главе французского войска, Карл VII возместит де Мецу и де Пуланжи их расходы. Тем не менее, очевидно, что именно эти двое дворян, поверивших в Жанну и поклявшихся ей в верности, Робер де Бодрикур, на свой страх и риск пославший Жанну к дофину, давший ей рекомендательное письмо для него, сказав ей на прощание: "Иди, и будь, что будет", верный Дюран Лассар, да еще святая вера простых людей, помогли Жанне начать осуществление ее миссии, и никаких тайных инструкций из Шинона не было.
Однако, ревизионисты не преминули ухватиться за версию об участии членов королевского дома в этом мероприятии и раздули ее до фантастических размеров:
"Кстати, о пути в Шенон. Начнем с того, что в январе 1429 года, незадолго до отъезда туда Жанны, в селение Домреми, где она жила в семье д'Арков, прибыл королевский гонец Жан Колле де Вьенн в сопровождении шотландского лучника Ричарда. По его распоряжению был сформирован эскорт из рыцарей Жана де Новелонпон и Бертрана де Пуланжи, их оруженосцев и нескольких слуг. По дороге отряд заехал в Нанси, где Жанна долго совещалась о чем-то с герцогами Карлом Лотарингским и Рене Анжуйским, а также "в присутствии знати и народа Лотарингии" приняла участие в рыцарском турнире с копьем. Если учесть, что турниры были исключительной привилегией знати, что вокруг ристалища выставлялись щиты с гербами участников, то представляется совершенно невероятным, будто Карл Лотарингский и прочие сеньоры примирились бы с тем, что на чистокровного боевого коня взгромоздилась крестьянка, причем вооруженная копьем, пользоваться которым имели право исключительно посвященные рыцари. И еще вопрос: откуда у нее взялись доспехи? Подобрать на ее рост чужие было бы весьма и весьма затруднительно. Наконец, под каким гербом она выступала? Лишенных (пусть даже временно) дворянских прав д'Арков? Вот уж кому это было, как говорится, не по чину!"