Перед моим отъездом на Север Михаил Петрович порекомендовал мне найти в Петербурге с генерал-адъютантом Шильдером, о подводной лодке коего я краем уха слышал. Нужно не забыть сделать запрос Елене о биографии и пользе его изобретения. Тепло попрощавшись с адмиралом мы на следующее утро отчалили, одновременно с нами из порта выходило два парохода, объединённым десантным отрядом которых был назначен лейтенант Будаков. Первые трофеи должен был привезти мне в Петербург так же он, и этим трофеям я уже мысленно нашёл применение. Была уже осень, но Крым есть Крым, два месяца для раскопок у моряков есть по всякому. Далее опять был Мариуполь, на сей раз городок мы миновали на рысях, окружённые крайне небольшой свитой, и понеслись на перекладных к Москве, я письменным приказом отменил любые остановки, кроме как для сна и смены лошадей. Поэтому в старую столицу мы с матушкой прибыли с разницей всего в день.
Здесь меня застало неожиданное известие, нет, я знал о повелении отца и до этого, но сегодня я увидел юридическое подтверждение его слов, а точнее купчую. Елизавета Фёдоровна Воейкова за 150000 ассигнациями при посредничестве Департамента Уделов Московской Губернии Можайского Уезда, продала мне село Бородино. Сама купчая была от 15-го октября, площадь имения была указана как без малого 745 десятин, 103 крепостных мужского полу с ними жёны и дети. Случай был знаковый, веление отца департамент исполнил вовремя, да и известие, аккурат легло на мои планы, так что не воспользоваться таким подарком судьбы я не мог. Я тут же выбил у Сергея Михайловича все имеющиеся у него брички, обездвижив на время почтенного градоначальника. Через день перед кремлём шумел заранее приглашённый люд, над которым возвышался вместительный помост. На нём было 60 мужиков и юношей, женщины и молодь. Несколько человек осталось присматривать сообща за хозяйством и стариками, парочка крестьян, недопоняв ситуацию, подалась в бега, но их я приказал не преследовать.
Одолженные мной в управе у Голицына писари, среди которых был даже один борзописец, целый день составляли со слов крепостных именные вольные и прочие, запрошенные мной, документы. Люди стоявшие на помосте так ничего ещё не поняли в своей судьбе, свобода их ждёт или смерть, им пока от испуга было всё равно. Наконец я поднялся на помост и потребовал взмахом руки тишины. Постепенно людское море, отгороженное от меня шеренгами солдат, успокоилось, и я начал размеренно и громко зачитывать своё повеление. Всё было составлено согласно советам девы из будущего, а она, по её словам, взяла эти приёмы из учебника по чёрному Пиару, что бы это ни значило. Понял я лишь то, что точное следование её советам придаст мне популярность неимоверную. Из крестьян я выбрал троих юнцов, выглядевших посмышлённее, приодел и всё время до церемонии втолковывал им их задачу, пообещав их родным вольную, если они во всём будут следовать моим указаниям, а юнцам ещё и место в моей свите.
– Я, цесаревич Александр Николаевич Романов, хозяин имения Бородино, со всеми его землями и людьми, повелеваю устраивать в сей день, 18-го октября, среди моих людей праздник и называть его Александровским днём. Заявляю так же, что с сего дня дарую моим крепостным личную вольную, а так же отписываю половину от принадлежавшей мне земли в личные наделы моим бывшим крестьянам, но без права продажи оных в течении пяти лет. Это делается мной для того, чтобы на радостях имущество не было пропито. Сообщаю так же, что мной организованно общинное товарищество «Бородинское» почётным попечителем которого я отныне являюсь. Усадьба Елизаветы Фёдоровны Воейковой отныне превращается в «Бородинский Музеум», в который свободным крестьянам Бородино настоятельно рекомендуется сдавать все найденные после павших воинов предметы, на оставшейся в моей личной собственности второй половине будет отрабатываться общественные работы, по два дня в неделю. Половина от доходов с этой земли будет уходить мне, а оставшиеся деньги будут распределяться следующим образом. Во первых, из них будет начисляться жалование хранителю Музеума, директору сельского магазина, печатнику, а так же писарю, коему будет вменено в обязанность записывать события тогдашних лет со слов ещё помнящих те дни очевидцев. Печатник будет работать на малом типографском станке, печатая небольшими тиражами и только для приехавших посетить музеум, самые занимательные из историй, собранных писарем. Так же в имении будет на постоянном жаловании доктор, лечащий бесплатно всех членов общественного товарищества, которые вовремя и без уклонений исполняют общественные работы. Так же с этих денег и на тех же условиях в селе откроется учительская изба, в коей лично назначенный цесаревичем педагог будет обучать детей, а по желанию и взрослых, премудростям счёта и письма. Так же с этих денег должен быть в кратчайшие сроки куплен паровой двигатель и нанят мастер за его уходом. К двигателю будет приспособлена мельница и лесопилка, коей общинники будут пользоваться бесплатно. Вместе с тем, для лучшей реализации продуктов на рынке в Москве будет куплено торговое место, в кое будет назначен приказчик из селян. Так же назначаю всех освобождённых крестьян мужского и женского полу охранниками общинного товарищества и обязую иметь, на общинные деньги, каждого ружьё или пистоль, из коего производить каждое последнее воскресение месяца стрельбы на меткость. Мужикам по пять пуль, бабам и девкам по две, в случае войны на базе членов товарищества организуется Царский партизанский отряд №1, командиром коего будет лучший стрелок села, независимо мужчина это или женщина. Оружие хранить в доме, а в случае выезда в город, разрешается брать с собой, дабы оградить по дороге честных крестьян от лихих людей. В случае, если после исполнения этих обязательных пунктов в общественной казне остаются средства их распределением ведает Староста, коего избирают на ежегодном сходе в Александровский день. Мужики, старше 15-ти лет, на сходе имеют по четыре голоса, бабы того же возраста по два, а дети, старше пяти лет, по одному. Сход собирается близ учительской избы, следует отчёт прежнего старосты о потраченных за год суммах, затем учитель ставит открытые плошки с именами претендентов и раздаёт бобы, каждому по количеству голосов. Голосование происходит открыто, если день ненастный то внутри избы. Вновь избранный староста назначат приказчика и директора сельмага. Реализация товаров крестьян с личных хозяйств дело добровольное, комиссия же с таких продаж идёт в общественную кассу, если реализация происходит через товарищество и равна 5%. По прибытии в Санкт-Петербург я намерен поступить в заместители к начальнику 3-го отделения ЕИВ канцелярии графу Бенкендорфу, хранитель музеума, писарь, типографский работник, мастер-паровик, лекарь и учитель будут подчиняться лично мне и имеют право носить голубой мундир по торжественным дням. Так же для них обязательным являются пистоли и умение ими пользоваться, а так же по двадцать выстрелов на меткость в Стрелковый ежемесячный день. Положенные же от села рекруты, будут проходить службу в боевых подразделениях жандармской внутренней стражи, под моим непосредственным руководством. Сейчас мной будут подписаны вольные и дарственные на землю, за неграмотных крестьян буду расписываться я, с их слов.
Следующий час, пока на помосте происходила неизбежная канцелярская волокита армейский и жандармский люд еле сдерживал рвущихся к помосту людей. Верноподданнические чувства окружающих грозили меня не только подавить своей безмерностью, но и затоптать в буквальном смысле слова. Я же по очереди вписывал в подготовленные писарями документы имена, которые там уже были начертаны, но легчайшим росчерком карандаша. Далее, крестьяне вставали на колени, и я вручал каждому грамоту. Точнее каждая бумага была положена в небольшой деревянный неброский ларчик, партию которых я бесплатно выбил у одного местного купца, даровав ему право повесить на дверях его лабаза на Арбате небольшую табличку, о том, что его товаром воспользовался цесаревич. После того, как всем мужикам, бабам и детям были вручены ларчики, я спросил у собравшихся, кого из своих рядов они хотели бы видеть старостой? Все взгляды скрестились на одном кряжистом мужике, с проседью на висках, после чего я отделил его от толпы. Оставшимся мужикам были розданы пистоли, кои я увёл у одного из местных оружейников, так же за право на табличку, надо сказать оружие сие помнило ещё если не Ивана Грозного, то Петра точно. Мужики, те кто за нового старосту, вскидывали пистоль вверх, а потом передавали для голосования жене, затем детям. Победа нового старосты на импровизированных выборах была полной, через год я наказал же провести голосование, так как написано. Первым моим поручением старосте было научиться читать и писать, вторым передать вольные в руки отсутствующим селянам.