Они еще в десятилетке дружили. «На пару» в пятом классе перестреливались бумажными голубями на скучных уроках; «на пару» непримиримо боролись с нарушителями дисциплины в седьмом; отстаивали в восьмом честь волейбольной команды и выпускали рукописный сатирический журнал «Метеор». «На пару» после школы пошли на завод.
Армия на время их разлучила. Сашко служил на западе, а Виталий на юге. После демобилизации снова сошлись на своем заводе, в одном цехе, в той же самой бригаде. Вместе ходили на футбольные матчи, в театры и делали друг другу «джентльменские» уступки: Виталий ради Сашко посещал цирк, а Сашко ради Виталия — симфонические концерты.
С кем еще, кроме Виталия, может Сашко обсудить все «жгучие проблемы»? Он и жене своей сказал: «Ты, Олеська, тоже не глупа, но до Виталия тебе знаешь сколько расти?» И Олеська не обиделась.
А главное, за что любит Сашко Виталия, — это за его принципиальность. Хоть стреляй в него, не пойдет с совестью на компромисс.
Взять хотя бы, как Виталий попал на завод. Сашко, тот пошел потому, что у него выхода не было. Надо же как-то жить. Что ни говорите — детдомовец: осиротила война. А у Виталия отец доцент. Обстановка нормальная. Мог бы и в вуз. Так нет же! Решил: если пойдет на завод, то полкласса — за ним. Так и получилось.
Одного только Сашко не мог простить Виталию — его курортной дамочки. Влюбился где-то в санатории, и вот уже год тянется у них волынка. Разве это любовь?
— Здорово, Сашко! — Перед ним стоял Виталий.
— А я думал, не придешь…
— Как же так не приду? Мы же договорились.
Они уселись на пустую железную бочку из-под горючего. Отталкиваясь ногами от земли, покачивались.
— Кроме нас еще никого? — спросил Виталий.
— Подъедут. Я первым трамваем.
— А я, наверно, вторым.
— Какой-то ты неуловимый сделался, — осторожно высказал обиду Сашко. — То хоть в бассейне встречались…
— Да, с временем карусель, — согласился Виталий, — угораздило меня в заочники на старости лет.
— Так ты же теперь бригадир, — сказал Сашко. — Надо пример показывать… Не скучно тебе там, Виталий?
— А у вас веселее?
— Мы хоть с браком воюем, — засмеялся Сашко. — С выпивками. А у вас как на агитпункте. Кадры просеяны через сито. Образцово-показательная идиллия.
— Не подковыривай, — погрозил пальцем Виталий. — Сам ведь знаешь: мы только недавно из брака вылезли. Пока шла наладка, ужас что делалось.
— Знаю, — кивнул Сашко.
— То-то же… Да и вас, голубчики, скоро автоматизируют. Тогда сам не заметишь, как заочником станешь.
— Мне это дело не светит, — смущенно вздохнул Сашко. — Малые дети не пустят.
— Какие дети? — удивился Виталий.
— Запроектированные. Мы с Олеськой решили до конца семилетки подарить обществу минимум двоих. Теперь сам смотри: Олеська только на третий курс перешла. Пока из нее сделают стоматолога, кто будет пеленки стирать? Так что мое высшее образование отпадает автоматически… А твои «желторотики» все учатся?
— Все.
— Не пищат? Уважают бригадира?
— Уважать уважают, а пальца в рот не клади. Образование правильное. У каждого среднетехническое. Попробуй где-нибудь ошибись — заклюют.
— А старик ваш как? Он же, по-моему, в автоматике ни бум-бум?
— Рогань? Ворошит усами на радость экскурсантам и фотокорреспондентам. Наглядное пособие — старое поколение рабочего класса. А вообще симпатичный дед. Пульт включать научился, и на этом спасибо.
— Рядом работаем, а потолковать времени нет, — вернулся к старой теме Сашко. — Олеська и та заметила, что мы редко встречаемся. Поругались вы, спрашивает, или еще что?
— Как раз сегодня к тебе собирался, — Виталий обнял его за плечи, — сам видишь, воскресник. Как там у вас в бригаде? Не прибрали еще к рукам свой «культ»?
— Для нас он не «культ», — махнул рукой Сашко. — Если бы начальство с Величко не цацкалось, все нормально было бы. А работает он здорово, руки — золото. И соображает как черт, этого не отнимешь.
— Разваливает он вашу бригаду. Один ты каким-то чудом из толковых ребят остался, — сказал Виталий с досадой, — а то у него все вроде Сливы. Окружает себя «слабаками», чтобы самому на этом фоне сиять, как красное солнышко.
— Это верно, — согласился Сашко. — Я бы тоже ушел, да вот перевоспитать его думаю.
— Кого? Величко?
— А почему бы и нет? Преступников и тех перевоспитывают, а это все-таки знатный человек…