— Бригадира? А откуда вы…
— Не пугайтесь. Обошлось без мистики. Прочитала сегодня про вашу бригаду. А в газете портрет… Так что же? Не хотите серенаду петь?
«Как будто развеселилась, а я голову на отсечение даю, что ей совсем не весело», — подумал Виталий. Ему стало досадно, что он должен поддерживать эту похожую на заурядный флирт банальную беседу.
— Боюсь, не заслужу вашей симпатии таким образом.
— ?
— Мне кажется, вам больше по вкусу серьезная музыка, а не романсы под гитару.
— Нет… Я и гитару люблю. И гармошку. Конечно, если хорошо играют.
Они помолчали.
— Вы давно у нас на заводе?
— Три недели.
— Ну и как?
— По правде сказать, я думала, будет больше романтики. Шла сюда — чувствовала себя миссионером культуры, а здесь все такое обыкновенное…
— И это вас огорчило?
— Хотелось чего-нибудь похожего на маленький подвиг.
— Завидую вам. Завидую всем, кому хочется подвигов.
— А вам?
— Не знаю, что это такое. То есть знаю по книжкам. Теоретически.
— Словом, вы не романтик?
— Люблю, грешник, обыденное. В каждой подчеркнутой незаурядности мне видится что-то фальшивое… позолоченное… Где подвиг, где не подвиг — оценит будущее.
Они снова помолчали. Виталий понимал, надо идти. Идти не хотелось. Он прибег к примитивной хитрости:
— Я вам мешаю?
— Если бы это было так, я бы сказала. Мне не хватает времени для чрезмерной вежливости.
Но он решил, что сейчас же уйдет.
— Значит, завтра на воскреснике?
Она кивнула головой.
Получилось будто они назначили друг другу свидание.
— До завтра, — Виталий протянул руку, стараясь за стеклышками разглядеть ее глаза. «Хоть бы на прощание еще раз сняла очки», — подумал он, неохотно идя к двери. Обернулся. Но она склонилась над картотекой.
II
Виталий пришел домой, когда отец уже пообедал и шарил по всем углам — искал курево. За последние полгода у него угрожающе поднялось давление крови. Врачи категорически запретили табак.
— Напрасные усилия, профессор, — заметил Виталий, помогая отцу спуститься со стремянки, поставленной около стеллажей.
— Дожили! Завалящего окурка в доме нет.
— И не будет. Так себе и заруби, гипертоник.
— Это клевета. Я еще не безнадежный гипертоник, — обиделся Микола Саввич. — Профессор Коган заверил, что это явление временное. Если я месяца три не буду волноваться…
— И бросишь курить, — добавил Виталий, — то мне не придется есть за компанию с тобой диетические супы.
— Раз в неделю… Две-три затяжки… Разве это смертельно? До вчерашнего дня ты прятал сигареты за четвертым томом Бальзака.
— Было и сплыло, — развел руками Виталий. — Я принял крайние меры после того, как узнал, что кое-кто в институте «постреливает» у коллег папиросы.
— Клянусь! — торжественно приложил руку к сердцу Микола Саввич. — Клянусь: только раз. Один раз после заседания кафедры, когда меня вывел из равновесия этот невежда…
— Хорошо. Половина ментоловой сигареты устроит?
— Ментол — это же отвратительно! Давай! После обеда прямо лезу на стенку.
Они закурили.
— Есть хочешь? — спросил Микола Саввич, жадно вдыхая дым. — Сегодня Софья Аркадьевна опять порадовала нас капустным супом и голубцами. На закуску, наверно, будет салат из капусты. Витамины — ее идеал.
— Чуть попозже. Я плотно позавтракал на заводе.
— Как же я гениально сделал, что пообедал без тебя! Ты сегодня опоздал на час и двадцать восемь минут… Как сонеты? Нашлись?
— Приблизительно. Словом, завтра ты их получишь.
— А про газету почему молчишь? Похвалили?
— Вроде того, — поморщился Виталий.
Отец сразу же взорвался — даже покраснел, даже забегал по комнате. Время от времени Виталию все еще приходилось терпеть приступы отцовского гнева («благородного гнева», как называл их мысленно Виталий).
— Так ты, значит, морщишься? Наивный отец радуется за сына, искренне делится радостью с друзьями, а сынок демонстрирует аристократический скепсис? Я давно собирался сказать…
— Папа…
— Человек, дорогой мой, животное общественное…
«Надо набраться терпения», — решил Виталий и удобнее устроился на низеньком диванчике.
— Кому-кому, а тебе, — Микола Саввич сделал в сторону сына выразительный жест, — не к лицу разыгрывать из себя эгоцентриста. Как это понимать: «Вроде того…»? Мало похвалили? Или, наоборот, незаслуженно? А я считаю, что здесь совсем другое.
— Что же именно? — вежливо поинтересовался Виталий.