— Что такое — прекрасное? — вдруг спросила у Виталия Женя.
— В связи с чем семинар по эстетике? Все, что дает нам эстетическое наслаждение.
— А это? — показала Олеся на развешанные пеленки. — Можно ли сей бедлам отнести к категории эстетического наслаждения?
— Только при одном условии: если к ансамблю прибавить виновницу бедлама.
— Я никогда не представляла себе, — сказала Женя задумчиво, — что такой сумасшедший беспорядок может быть настолько прекрасным.
Виталий нежно посмотрел на Женю и прочитал ее любимый сонет:
Дома у них сидели незваные гости. За столом, накрытым старой клеенкой, Дима и Аллочка вели с тетей Лизой вынужденную беседу: кроме тетки, в квартире никого не было.
— Поздравьте их, — сказала тетя Лиза. — Они поженились.
— Вот как? — удивилась Женя. — Поздравляю… Давно?
— В воскресенье три месяца, — сообщил Дима довольно хмуро.
— А пролетели они как один день, — неестественно засмеялась Аллочка.
— Очень приятно, — пробормотал Виталий. Он не понимал, какого дьявола они явились сюда.
«Быстро же он меня забыл», — подумала обиженно Женя. Она до сих пор почему-то считала, что Дима долго будет тосковать.
— Между прочим, я с твоим супругом еще не знакома, — сказала Аллочка. И, пожимая руку Виталия, мысленно оценила: «Красив. И кто бы мог подумать? В школе ни один мальчишка не обращал на нее внимания».
— Хотели было пригласить вас на свадьбу, — оказала Аллочка, — только Димина мама решила, что неудобно… А по-моему, это предрассудки. Мы счастливы, да и вы тоже, по всей вероятности. Почему бы нам и не поддерживать добрые отношения? Ведь так мало знакомых, с которыми можно было бы найти духовный контакт.
— Не так уж мало, — сухо возразил Виталий.
— А где твой инструмент? — спросила Аллочка Женю, бросив взгляд в ту сторону, где стояло раньше пианино (его продали месяц назад, когда отец сказал, что надо выкупить шлакоблоки на окладе).
— В ремонте, — покраснела Женя. Она никак не могла привыкнуть к этой лжи. Но Крамаренко требовал строжайше скрывать продажу вещей. Не только мать, даже соседи не должны были знать об этом.
Крамаренко с бессмысленным упрямством оберегал «престиж семьи», на каждом шагу доказывал, что строительство почти не отражается на их бюджете.
Тетя Лиза недавно на рынке чуть не расплакалась от стыда — выбирала кусочек свинины подешевле, а въедливая соседка возьми и спроси: «Что это вы прибедняетесь? Омелян Свиридович вчера сказал моему, что привез из Зеленограда двух гусей и боится, как бы не пропали — места в холодильнике нет».
Виталий тоже еле удержался, чтобы не устроить тестю скандал, — Крамаренко начал болтать соседям, будто Виталий каждый месяц получает какие-то фантастические премиальные, на них, мол, собственно, и строится дом.
«Для чего это? — не раз спрашивал он у Жени. — Ведь все знают, что у нас из-за этого строительства туговато с деньгами». Женя только мрачнела.
— Как? Твое пианино в ремонте? — сделала Аллочка удивленные глаза. — Ты же его настраивала полгода назад.
— С ним случилась авария, — пояснил Виталий, театрально вздохнув. — Я полез прибивать картину, стал на пианино в тяжелых сапогах, и крышка лопнула.
— Нет… серьезно? — опросил доверчивый Дима. Он был ошеломлен такой дикостью. — В сапогах… на пианино?
— Совершенно серьезно, — подтвердила Женя, развивая этот эффектный экспромт. — Он провалился, задрыгал с перепугу ногами и порвал все струны.
— О, это был незабываемый концерт в додекафоническом стиле, — добавил Виталий.
Чувство юмора выручало их с Женей в трудные минуты.
— А где ваша комната? — поинтересовалась Аллочка. Она намеревалась сделать небольшую экскурсию по квартире.
— Там сейчас мама задремала, — придумала Женя. Аллочка могла раззвонить всем знакомым, что у Жени с Виталием плохонькая железная кровать, а одежда висит в углу под старой простыней.
— Ты еще не приобрела чешский гарнитур? — спросила Аллочка. — Спальня у чехов — просто чудо!
— Мне не нравится, — сказала Женя.
— И мне тоже, — поддержал Виталий. — Центральноафриканские гарнитуры куда интереснее. Представляете? Бамбук, зубы крокодила и синтетическая обивка под шкуру леопарда. Ультрамодерн!