Он тоже все заранее знает, Валентин Михайлович, чем мы занимаемся летом.
— А если не было ничего интересного? — спросит кто-нибудь.
— Так и пиши, — скажет В.М. язвительно, — «каникулы я провел неинтересно».
Когда я был младше, я писал, как мы собирали зелень в тундре — рвали траву и относили в мешках на звероферму. Но вот уже второй год я пишу про морскую охоту. Сейчас я не раздумывал и сразу написал: «Я работал в бригаде охотников вместе с отцом и старшим братом». Но В.М. и сам знал об этом, потому что сколько раз видел, как я проходил, таща все наши три карабина и рюкзак с едой.
«Что, Юра, на охоту?» — спрашивал он, и я отвечал: «На охоту». Иногда он тоже шел на берег и помогал нам сталкивать вельбот, а как-то и сам ходил в море, только с другой бригадой.
Больше всего мне нравится охотиться в начале лета, когда льды еще не ушли далеко от берега, море синее и тихое, как на цветной вкладке в учебнике географии, а льдины белые. И на каждой льдине ждешь увидеть нерпу или моржей. В это время мы не уходим далеко от берега и возвращаемся с добычей по нескольку раз в день. Но этот случай, когда мы встретили кита, был в середине лета. Нашей бригаде еще не удавалось этим летом встретить кита, а бригада Лёлича убила уже двух…
— Ты почему, Юра, не пишешь? — спросил В. М.
«Однажды мы встретили кита», — написал я. Я вдруг увидел, как на поверхности воды, где только что ничего не было, выступило что-то громадное, и в первый момент не сообразил, думал, это морж, спина моржа, но оно все выступало и выступало, словно перекатываясь через что-то, и, перекатившись, исчезло. Затем поднялся хвост и тоже медленно, наискось ушел в воду. Все мы сидели и смотрели на это, а потом, спохватившись, развернули вельбот и пошли в ту сторону, где он еще раз должен был показаться — опытные охотники всегда знают, в каком направлении нырнул кит. Теперь все были готовы, и лучший стрелок в нашем колхозе, Вася Канхатегин, стоял на носу у петээра. Мы шли долго, и кита все не было, а я думал, знает он, что мы его видели и гонимся за ним, или нет, но, наверное, он не знал и вообще нас не видел, потому что вынырнул теперь совсем рядом, сбоку от вельбота, и я видел его кожу, черную и гладкую, а местами покрытую болячками, словно в тундре черный камень серым лишайником. И в то же мгновение мы почувствовали, как наш вельбот будто наткнулся на такой камень — и все, и сразу на дне проступила вода…
— Осталось двадцать минут, — объявил В.М. Он объяснял, что делает так, чтобы нам было легче рассчитывать время.
«Мы не убили его, но он сделал пробоину в нашем вельботе», — написал я. Конечно, он не знал, что мы гонимся за ним, иначе он мог совсем нас разбить — так уже случилось однажды с бригадой старого Гырголя. Я несколько раз слышал, как он рассказывал об этом моему отцу. Кит разбил их вельбот, но они все ухватились за пыг-пыги, такие мешки, надутые воздухом, и плавали в море. Они были в меховой одежде, поэтому не замерзли в холодной воде, хотя плыли долго, много часов. (Может, потому отец ругает меня, когда я, собираясь на охоту, спешу, небрежно завязываю торбаса). Течение их вынесло в пролив. Тогда Гырголь — он старый и во многое верит — хотел застрелить их всех, чтобы избавить от мучительной смерти, облегчить переход к «верхним людям», но они не дали ему, отняли карабин и забросили в воду. И вот они увидели вельбот, в нем были охотники из соседнего поселка. Те заметили что-то в море, думали — моржи, и хотели стрелять, но потом увидели в бинокль, что это люди. Так они спаслись…
Но у нас пробоина была небольшая, можно было успевать вычерпывать воду. Мы сразу развернулись и пошли к берегу. Кита мы больше не видели.
«Описывайте не только то, что вы видели и делали, но и то, что вы чувствовали, о чем думали», — всегда повторял В.М., и я стал думать, испугался я тогда или не испугался. Конечно, если бы мне на берегу сказали, что мы столкнемся с китом, я бы испугался, а теперь я вспоминал только тот момент, когда сидел и быстро-быстро вычерпывал воду, и видел, что ее не прибавляется, а вельбот наш идет, и берег все ближе. Но я думаю, мы все испугались. Тот же Гырголь и другие старики говорят: если кит выныривает совсем близко от вельбота, надо дотронуться до него голой рукой, приложить ладонь к его коже, и он уйдет, не причинив никакого вреда. Тогда можно было дотронуться, но что-то никто не дотронулся…
В.М. послал дежурного звонить и велел сдавать тетради. «Я вычерпывал воду и весь дрожал от страха, но все-таки мы добрались до берега», — быстро дописал я и тут вспомнил, что не описал природу, но было уже некогда. Я подошел к столу и сунул свою работу в середину стопки, потому что у В.М. привычка тут же брать твою тетрадь, смотреть, что ты там написал, и ругать за ошибки.