Я опять себе врал. Меня тянуло к Ляле. И когда она встретила меня в воздушном шёлковом коротеньком халатике на тоненьком поясочке, когда обвила руками мою шею, я забыл, зачем пришёл.
После того, что между нами сейчас с Лялей было, я уже не мог идти просить прощения у Милы. Это нечестно.
Ляля что-то щебетала мне в ухо, но я не слушал. Не до неё.
Я не смогу быть искренним, я не смогу врать. Мила, Милочка, что я творю?! Если бы ты смогла подождать, чтобы я разобрался, чтобы Ляля осталась в прошлом, мы могли бы быть счастливы.
Я решительно отодвинул от себя хрупкое тело Ляли, направился в душ, а затем ушёл, надеясь больше никогда к Алевтине не возвращаться.
Остановил машину у набережной. Сидел, просто закрыв глаза. Вспоминал Милу, её взгляд, её картины. Море на них было живое. Такое, каким она его видела. Осталось всего две. Над камином, та, что отдавала её слезами — танец морей, и вторая, у меня в квартире, сохранившаяся лишь потому, что Мила там давно не была. Надо поднять бумаги и узнать, кто приобрёл её творения. Может, удастся выкупить.
На меня нахлынула ревность. Её полотна украшали стены у чужих людей, а у меня нет. У меня их больше не было.
Поймал себя на мысли, что думаю не о том. Я должен получить её прощение. Чтобы она сама у меня была…
***
Мила отворила мне двери и прошла в комнату.
— Ужин на плите. Возьми сам.
— Нам надо… — я не успел досказать.
— Нет, не надо.
— Мила!
— Если бы ты знал, какую ты сам себе ловушку устроил… Но ты кашу заварил, тебе и расхлёбывать.
Она пыталась казаться спокойной и сильной. Получалось слабо. Я знал её, как никто другой.
— Не понял. — Я старался её разговорить, потому что если она начнёт доказывать, объяснять, мне будет легче показать ей нашу необходимость друг в друге.
— У тебя вся жизнь есть, чтобы понять, — парировала она.
— А если не говорить загадками?
— Илья, я уеду. Молчи, пожалуйста. Я уеду к родителям в Москву через месяц, может быть, полтора. Разреши мне это время жить здесь, в этом доме. У меня есть обязательства перед людьми, я должна закончить начатое.
— Ты о чём? — я действительно не понимал и был обескуражен таким решением.
— О проектах. Я взяла заказы, а жизнь так повернулась, что переезжать куда-то, снимать квартиру на столь короткий срок довольно глупо.
— Это твой дом.
— Мне не нужны жертвы.
— Не уезжай! — я не играл, я умолял её остаться.
— Я приняла решение. Я не смогу жить в одном городе с тобой и с ней.
— Мила, ты знаешь меня не первый день. Я всё исправлю, я люблю тебя и это не просто слова. Оступился я, ты понять можешь?
— Могу. Я даже понимаю, почему ты выбрал её. Слепое обожание всегда выигрывает перед взыскательным чувством. Тебе с ней проще, легче, она не требовательна и глупа. Это же так мило, ты чувствуешь себя большим и сильным. Ты сравниваешь меня и её. Ты умом понимаешь моё превосходство, но твоему телу милее она. От тебя сейчас сексом пахнет, чужим для меня. Илюша, я могу понять всё в этой гнилой ситуации кроме предательства. Вы два человека, очень близких мне человека, за что вы так поступили со мной? У меня нет ненависти к тебе, а вот к ней…
— Ты не права, она переживает, она любит тебя.
— Нет! Ты её не знаешь, она через трупы пойдёт. Потому что себя только любит. Она не воробушек, как тебе кажется, и не орлица, она из семейства падальщиков. Убивает кто-то, а она глаза выклёвывает.
— Мила, я ехал домой с мыслью всё исправить. Я хочу семью с тобой, детей твоих и моих. Я переживаю, почему до сих пор у нас их не случилось.
— Илюша, у меня всё в порядке с репродуктивной функцией, ты даже не представляешь, насколько в порядке. Звонила твоя мама, мы поговорили, я предупредила её о том, что задержусь в твоём доме, пока не окончу работу.
— Причём тут моя мама? Она вообще никакого отношения ни к этому дому, ни к моей жизни не имеет!
— Ты её сын, и ей очень симпатична Ляля.
— Да они не знакомы. Что ты говоришь?!
— То, что слышала. Всё. Разговор окончен. Я уже упаковала свои летние вещи и отправила в Москву. Оставила минимум. Я пока в студии поживу, хорошо?
— Мила!
— Спасибо за всё.
Она исчезла за дверьми студии, закрывшись изнутри.
Я недоумевал. Мама, Ляля, их знакомство в моей голове не укладывались.
Я ничего про Лялю не говорил родителям. Вообще ни единого слова. Да и с чего бы я вдруг им о ней рассказывал? Интересно, откуда мама о ней узнала? Я сделал вывод, что Мила просто выплакалась маме. А та что-то не то ответила.