— Хорошо. Просить прощения бесполезно?
— Бессмысленно.
— Ты изменился, Илья. Стал жёстче.
— Ты тоже изменилась.
— Я мать.
— Ага, а я отец. Приходящий. Или — наконец пришедший!
— Мы так и будем отпускать колкости?
— Ты считаешь это лишь колкостями? Мила, мы же щипцами души друг другу ковыряем, и меряемся, у кого болит больше… Спасибо за завтрак, пойдём, и не плачь, нас ждёт риэлтор.
— Хорошо, я только умоюсь.
***
Квартиру выбирали девочки, невероятно серьёзно подошедшие к этому вопросу. Я только удивлялся и умилялся. Они сами планировали свою комнату, причём одну на двоих, и на мой вопрос не хотят ли они каждая свою, одновременно ответили: «Нет!».
Те квартиры, что присмотрел я, не понравились ни Миле, ни девочкам. Они выбирали. А я заведомо соглашался с их выбором.
Остановились на четырёх комнатах. Подписали договор купли. Квартиру я оформил на Милу. Она отказывалась. Но я настоял. Не мог не настоять. Я покупал её дочерям. Сердце давило. А я им должен. Конечно, я не сказал истинную причину, обосновав для Милы покупку на неё тем, что ещё не разведён и не хочу делить эту квартиру с бывшей женой.
Убедил.
Поймал себя на мысли, что безумно хочу жить. Мне есть ради кого жить. А ещё я так не хотел, чтобы этот день подошёл к вечеру, когда я снова останусь в гостиничном номере один. Я столько лет был один.
— Илья, какие-то предпочтения в стиле оформления есть? — Мила смотрела на меня с беспокойством.
— Нет, на твоё усмотрение, а Яна с Анитой тебе помогут.
— Ты примешь розовую спальню?
— Любую. У меня есть лишь одно условие. В гостиной и спальне должны быть картины, твои, с видом на море.
— Илья, тебе плохо?
— Мне хорошо, ты даже представить себе не можешь, как хорошо. Ради этих двух дней стоило жить.
— Илья, поехали в больницу.
— В банк, я должен открыть на тебя счёт, нужны деньги на ремонт. А затем в ресторан, детей кормить.
— Илья, я беспокоюсь.
— Спасибо, за рулём ты.
Мы присели на лавочку. Девочки рванули кататься с горок. Мила сходила в ближайший магазин и принесла мне бутылочку воды. У неё столько тоски в глазах было, пока она наблюдала, как я запиваю таблетки.
— Илюша, ты ведь загнал себя. Зачем?
— Мне не было ради кого жить, только сын. Ты нарисуешь море, для меня?
— Нарисую. Давай посидим немного и в больницу, тебе плохо. Я вижу, я чувствую. Илюша, я очень тебя прошу. Ради девочек, ты можешь это сделать ради своих дочерей, ради Мишки. Ради меня…
Последние слова она практически прошептала, опустив голову, прерывая наш контакт глаза в глаза. Я взял её руку. Я смотрел на неё. Я любил её раньше. Понимал, что люблю и теперь.
— Милочка, я должен успеть. Всё должно быть законно. Понимаешь?
— Ты всё успеешь, господин торопыга. Поехали.
Она позвала дочек, и я уселся вместе с ними на заднее сиденье автомобиля, крепко прижимая их к себе. Я действительно должен всё успеть. А чтобы двигаться вперёд, иногда нужно дать себе передышку, пусть и такую незапланированную.
Интересно, они меня запомнят? Как хочется, чтобы запомнили.
========== Мила ==========
Я всё-таки привезла Илью в больницу, несмотря на его сопротивление. Девочек отправила домой, вызвав няню.
В приёмном ждать пришлось довольно долго, мы же не по «скорой», а самообращением. Я не выдержала и, влетев в кабинет, наорала на всех, пообещав засудить, если что пойдёт не так. Помогло, забегали.
Сделали ЭКГ и положили, не принимая никаких возражений. Он, конечно, возмущался и расписку пытался написать, ссылаясь на дела неотложные. Какая расписка в таком состоянии?
Обещала быть рядом и заняться его делами, в роли его доверенного лица. Проводила до палаты и поехала за нотариусом. Составили генеральную доверенность, и я отправилась за его вещами в гостиницу. Документы забрать в первую очередь.
Встретилась с Севой, просила меня не беспокоить в течение недели-двух. Выслушала лекцию о психологическом воздействии на меня Ильи путём вызывания жалости. Разозлилась. Вот реально, сильно. Сказала, что в данное время с его стороны испытываю психологическое воздействие. И если он решил бороться за меня такими методами, то грош ему цена.
А он пожал плечами, и сообщил, что, видимо, уже проиграл.
Заехала на работу и взяла отпуск на две недели.
Вернулась в больницу поговорить с врачом. Застала его практически на выходе, его рабочий день давно подошёл к концу. Сообщил он мне о состоянии средней тяжести. Спросил, кто я Илье. Посмеялся, что я лишь мать его детей. Выяснял, буду ли я принимать решения связанные с методикой лечения. Нет, конечно, нет. Какое я имею право? Попросила постоянный пропуск.