— Позвоните мне позже, или утром.
Итак, мне предстоит вторая бессонная ночь. Ещё с бумагами бы разобраться. После общения с Сергеем осадок остался неприятный, что уж, человек он явно с душком. Да и с Ларисой они чужие с виду.
Ой! Не моё это дело. Нужно к Илье, и с документами решить — что подписывать, а что нет.
Врача я, естественно, не застала.
Дмитрию Сергеевичу объяснила, где что дома находится, и как холодильник открывается, просила, чтоб детей не баловал сильно. Он пообещал, но с такой улыбкой, что я мигом поняла — если все трое на голову сядут, будет только счастлив. Бывший свёкор тепло попрощался с нами обоими, вызвал такси и уехал.
— Илюш, у меня тут котлетки с пюре, остыли, наверно. Я документы на подпись у твоего зама взяла. Левый он мужик, он же тебя обворовывает.
— Я знаю, позволяю в разумных пределах.
Я достала папку.
— Илюш, эти твои пределы — неразумные.
Он рассмеялся:
— Эти — точно неразумные.
Я ему в лицах повторила весь разговор с замом, а он так задорно смеялся. Потом спросил:
— Мишка как?
— Хорошо Мишка! Помогать мне хотел, картошку чистить собирался. Только вот чистилку специальную мы не нашли. Придётся купить.
— В форме морковки, ты учти. Я учил чистить, и помогать тоже. Ты там его не распускай.
— Илья, он голодный, вы его в еде ограничиваете?
— Нет, я так точно нет, а Алевтина считала, что он толстый. Но он же маленький ещё. Чуть подрастёт, спортом заниматься будет. Я тоже далеко не костлявый. А дочки мои как? Не вовремя меня угораздило, только обрёл их. Только жить начал…
— Уже обрёл. Выпишешься — узнаешь, какое это счастье. Счастье, Илюша. Дети — наше счастье.
— Мил, мы заново с тобой, может быть… а?
— Илья, пойми меня правильно. Я много лет жила одна, только у меня в жизни стабильность наметилась, как ты — тут как тут. Как из-под земли вырос и перевернул всё, что с таким трудом строилось.
— Может, строилось не то, потому и перевернулось запросто.
— Тебя Лариса видеть хочет.
— Не знаю. Она… как тебе объяснить. Она достойна любви. А я умел её только использовать в своих интересах. Но она человек.
========== Илья ==========
Милу выгнал домой. Хватит. Две ночи она со мной. Сколько можно? И отца выгнал. Пусть с внучками побалуется.
Выслушал, конечно, от него всё, за Милу. Возразить мне ему нечего. Сам всё понимаю. Только, что делать — понятия не имею.
Не хочет она с Севой расставаться. Уверяет, что в отличие от меня он надёжный, а она и так по жизни одна нажилась. Ей стабильности хочется.
Решил пока временно отпустить ситуацию. Говорю с ней о делах фирмы и о детях. Прежде всего — о детях.
Они подружились. Ага, мои дочки не разлей вода с моим сыном. И он терпит от них абсолютно всё. Папа рассказывал, что они даже накрасить его умудрились. Говорит, Мила ругалась. Отчитала их, что он им брат, а не кукла какая. А он утверждал, что не обиделся вовсе.
Если бы кто знал, как я по ним соскучился.
Сегодня вот в обычную палату перевели из реанимации, так просил привести мне их повидаться. Для выздоровления же положительные эмоции требуются, а что может быть положительней общения с родными детьми?
Надо решать что-то и исправлять ситуацию. Как исправлять всё, что наворотил — ума не приложу.
Ещё сердце больное. Кому нафиг я такой нужен? Миле вон точно не нужен. И как мне с Севой соперничать, если я просто элементарно жить не могу? И не то что по-человечески, а вообще, в принципе.
А лежать и думать обо всём тоже не дело. Надо работать, действовать, мозги загружать как-то. А у меня телефон — и тот отобрали. Занимаюсь самокопанием, самобичеванием и самоистязанием. Очень необходимыми вещами для восстановления сердечного кровоснабжения.
Разговор о какой-то операции идёт, через зонд. Понятия не имею, что это такое. Но Мила сказала, что надо соглашаться, и я согласился. Сейчас стабилизируют состояние и можно делать. Главное, есть время привести все финансовые дела в порядок, развестись, составить завещание, и можно отдаваться на растерзание хирургам.
Короче, лежал я вот так и думы свои думал, как в палату вошла сестричка с сообщением, что ко мне пришла посетительница. Милу я вечером жду, но пусть заходит, раз пришла.
На удивление, это была Лариса.
— Здравствуй, я и не знала, что тебе принести можно. Так что прости.
— Рад видеть, ты спасла меня только что. А кормят тут нормально. Тем более, что я в люксе лежу.
— Господи, от кого спасла или от чего?
— От меня самого. Но это ладно, рассказывай, что в мире делается?
— Ничего не делается, я развожусь, Сергей тебя бросает и уходит, пытается обворовать. Вот и всё.