– А я думала, что Пастернак – это стихи, а здесь рассказы и повести, – сказала девочка.
– Все равно двадцать рублей, – сказала тетка. – Хоть стихи, хоть что хочешь, – она снизу вверх поглядела на девочку. – Деньги есть – бери. Нет – тут не читальный зал.
Потому что девочка уже начала читать книжку.
– Да, да, – кивнула она. – Да, да, сейчас, конечно, – и продолжала читать.
Тут тетка немножко отвлеклась от девочки, потому что нашелся покупатель на джинсовые брюки. Его жена уговорила, и он купил. Он даже примерял, а жена держала куртку вокруг него, как на пляже. Покупатель так обрадовался обновке, что решил купить еще и свитер, и жена тоже была не против, но денег не хватило. Тогда другой мужик, видя столь бойкий торг, ухватился за свитер и купил. А девочка сначала стояла, потом присела на корточки и все читала книгу.
Тетка покосилась на нее, но ничего не сказала. Тем более что подошли трое парней и стали пробовать кассеты. Там был Высоцкий и «Модерн Токинг». Они взяли два «Модерн Токинг» и одну кассету с Высоцким.
– Книжка тоже продается, – сказала тетка новому покупателю, который подошел и стал ругать магнитофон «Весна».
– И почем? – покупатель забрал книжку у девочки, но пальцем заложил страницу, где она читала, вежливый человек.
– Двадцать рублей, – сказала тетка.
– Ого!
– Алешка в Москве за двадцатку взял, – в сотый раз объяснила тетка. – Племянник в Москву ездил, там и купил. За двадцатку.
– «Воздушные пути» – это что, про летчиков? – спросил покупатель.
– Нет, – вмешалась девочка. – Это рассказы и повести поэта Бориса Пастернака.
Покупатель отдал девочке книгу.
– А я что, виновата? – всплеснула руками тетка. – Ну, допустим, Алешка на свои покупал. На свои, да не на свои! Покупал на свои, а кормила-то его я! А кто ж еще? Отца с матерью нет, так он у меня жил, простое дело.
Девочка так зачиталась, что села прямо на желтую выбитую траву.
– Ты… это, – сказала ей тетка, вытаскивая из-под себя один из ящиков. – На земле не сиди. А то простудишь все дела.
Девочка сквозь чтение кивнула и села на ящик.
Потихоньку настал вечер. Вечером пришел старичок в офицерских сапогах и купил сеть. Долго торговался, выторговал два рубля. Значит, сеть ушла за восемь рублей. А магнитофон не покупали ни в какую, и вторые брюки тоже. Тетка жевала хлеб и устало приговаривала, что вот, мол, кому новый молодежный магнитофон в полцены и брюки почти задаром. Потом она посмотрела на девочку. Повертела свой хлеб. Отломила горбушку почище. Протянула ей.
– Спасибо, – девочка взяла горбушку.
А тетка стала собираться. Она завернула магнитофон в непроданные джинсы и запихала все в авоську. Встала, пнула ящик ногой. Девочка подняла на нее глаза.
– Все, – сказала тетка. – Наторговались. Изба-читальня закрывается, – и она протянула руку за книгой.
– А можно, я вас провожу? – сказала девочка и книгу не отдала.
– Провожай. Запрещать не имею права.
Они ехали в тряском набитом автобусе. Тетка сидела, глядя перед собой, и думала, а девочка стоя читала, одной рукой держась за поручень, морща нос и щурясь, когда автобус кренился или подпрыгивал.
Тетка жила в Слободе, в доме-пристройке с отдельным входом.
– Ну, провожальщица, пришли, – сказала она, ключом тыча в дверь, отпирая три замка.
– Спасибо, – сказала девочка, отдавая ей книгу. – Спасибо большое, я почти все успела прочитать. До свиданья.
И пошла по улице назад.
– Ты… Это… – окликнула ее тетка. Девочка остановилась, приблизилась. – Ты, ладно уж, бери, дочитывай. Потом принесешь по адресу. – Помолчала и сказала: – Да ладно, бери совсем.
– Что вы, – сказала девочка. – Я не могу. Это же к тому же не ваша. А приедет ваш племянник, что тогда? Так нельзя, спасибо.
– Как же, приедет! – скривилась тетка. – Дожидайся… Прошлой осенью поехал рыбачить и утоп. Только этим летом нашли, схоронили. Без отца-матери, всю жизнь со мной, – помолчала, посмотрела на девочку. – А что вещи его продаю, так что же делать-то? Жить-то надо, простое дело. Бери, бери! – и она чуть не силой стала пихать книгу девочке в руки.
– Тогда тем более нельзя, – и девочка отошла на два шага.
– А звать тебя как? – спросила тетка.
– Аня.
– Меня тоже, – сказала тетка. – Пошли, тезка, чайку попьем.
Версии и вариации
ende gut – alles gut
Золушка, третий пересмотр
Мама у Зои Ложкиной умерла, когда она была еще маленькая, и ее папа, товарищ Ложкин, начальник секретного предприятия «Ураган», женился на злой и красивой женщине, бывшей артистке. Так что у Зои была мачеха и две старшие сводные сестры. Своих родных дочек мачеха баловала: разрешала им носить брюки и кеды, коротко стричься и курить в подъезде. А Зою она заставляла ходить в нарядном платье и в чулочках, заплетать две косы и укладывать их на макушке, мыть руки, учить английский и музыку. Даже дома Зоя ходила в парчовых туфельках с хрустальными шариками. «Вот Зоюшка хорошая девочка, не то что мои халды!» – говорила мачеха соседкам, а Зоя заливалась горькими слезами.