— Вы говорили нам, что тем субботним вечером собирались идти в дом покойного, чтобы играть с ним в шахматы.
— Да. — Враждебный тон Флеминга предполагал вопрос: «Ну и что из этого?»
— Когда покойный договорился с вами о встрече?
— Около трех часов дня.
— Угу. На какое время?
— Он сказал, чтобы я пришел примерно без четверти семь, и мы съедим холодный ужин, так как в доме больше никого не будет.
— Но вы упоминали, что, когда мисс Джордан прибежала за вами, вы уже направлялись в соседний дом?
— Да. Я вышел немного раньше. Лучше рано, чем поздно.
— Угу. Теперь посмотрите еще раз на эту стрелу. Взгляните на три пера. Думаю, я прав, утверждая, что они расположены примерно в дюйме от края рогового клина и имеют в длину около двух с половиной дюймов?
— Да. Размеры перьев варьируются, но Хьюм предпочитал самые большие.
— Обратите внимание, что верхняя половина среднего пера оторвана. Оно выглядело так же, когда вы обнаружили тело?
Флеминг с подозрением посмотрел на Г. М. поверх рыжих усов:
— Да, так же.
— Вы слышали, как свидетель Дайер заявил, что все перья были целыми и невредимыми, когда обвиняемый вошел в кабинет в десять минут седьмого?
— Слышал.
— Как и все мы. Следовательно, перо было сломано между этим временем и обнаружением тела?
— Да.
— Если обвиняемый сорвал стрелу со стены и ударил ею Хьюма, держа стрелу в середине стержня, каким образом, по-вашему, оторвалось перо?
— Не знаю. Вероятно, во время борьбы Хьюм схватил стрелу…
— За конец, противоположный угрожавшему ему острию?
— Возможно. Или перо могло быть повреждено, когда стрелу срывали с маленьких костылей в стене.
— Это еще одна теория. Значит, кусок пера отломался либо в борьбе, либо когда стрелу срывали со стены. Угу. Но в обоих случаях — где этот кусок? Вы нашли его, когда обыскивали комнату?
— Нет, но такой маленький кусочек…
— Напоминаю, что этот «маленький кусочек» имел дюйм с четвертью в длину и дюйм в ширину. Он был гораздо больше полукроны. Вы бы заметили на полу полукрону, не так ли?
— Да, но это была не полукрона.
— Я сказал, что кусок пера был куда больше ее. И окрашен в ярко-голубой цвет, верно?
— Да, по-видимому.
— Какого цвета был ковер на полу?
— Не помню.
— Тогда я вам напомню: светло-коричневого. Согласны? И вы согласны, что в комнате было очень мало мебели? Угу. Тем не менее вы тщательно обыскали комнату и не нашли пропавший кусок пера?
До сих пор свидетель казался довольным собой, подкручивая усы в интервалах между вопросами. Теперь же он проявлял признаки раздражения.
— Может быть, он отлетел куда-нибудь и все еще там. Откуда мне знать? Почему бы вам не спросить об этом полицейского инспектора?
— Я собираюсь это сделать. А теперь давайте снова воспользуемся фондом вашей информации о стрельбе из лука. Перья на конце стрелы имеют какую-либо практическую цель или же они сугубо декоративны?
Флеминг выглядел удивленным.
— Конечно, имеют. Как видите, они установлены с равными промежутками параллельно линии полета. Естественный изгиб перьев позволяет стреле делать в воздухе вращательное движение — как пуля винтовки.
— Одно перо всегда отличается от других по цвету, как это?
— Да. Это направляющее перо — оно указывает, где приспосабливать стрелу к тетиве.
— При покупке стрел, — продолжал Г. М. тем же тоном, — перья уже прикреплены или их прикрепляют позже?
— Как правило, уже прикреплены. Но некоторые предпочитают прикреплять собственные перья.
— Я прав, предполагая, что к такому сорту людей относился и покойный?
— Да. Понятия не имею, как вы об этом узнали, но он использовал перья особого типа. Большинство стрел имеет перья индейки, но Хьюм предпочитал серые гусиные и прикреплял их после покупки. Полагаю, ему нравилась старинная традиция британских лучников. Эти перья — гусиные. Обычно их прикреплял старый Шенкс — он выполнял для Хьюма разную работу.
— И мои сведения верны в том отношении, что он использовал особую краску собственного изобретения для направляющего пера?
— Да. В своей мастерской…
— В своей мастерской! — встрепенулся Г. М. — Где находится эта мастерская? Возьмите план дома и покажите нам.
Присяжные зашелестели бумагами, разворачивая планы. Зрители заерзали, интересуясь, что старик мог прятать в рукаве своей потрепанной мантии.
Рэндолф Флеминг ткнул в план красным волосатым пальцем и нахмурился:
— Вот здесь. Это маленькое строение в заднем саду ярдах в двадцати от дома. Думаю, его сначала предназначали для оранжереи, но Хьюм не интересовался такими вещами. Оно частично застеклено.
Г. М. кивнул.
— Что хранил там покойный?
— Свое спортивное снаряжение. Луки, тетивы, стрелы, перчатки и тому подобное. А Шенкс красил там перья.
— Что еще там находилось?
— Если хотите весь каталог, пожалуйста, — отозвался свидетель. — Нарукавники, поясные ремни для стрел, камвольные кисти, которыми чистят острия, одна-две банки с жиром для перчаточных пальцев и, конечно, инструменты. Хьюм умел работать руками.
— И больше ничего?
— Нет, насколько я помню.
— Вы уверены?
Свидетель фыркнул.
— Так. Вы заявляете, что стрелой не могли выстрелить. Очевидно, вы имели в виду выстрел из лука. Но вы согласны, что ее могли использовать как снаряд?
— Не понимаю, что вы имеете в виду. В чем разница?
— В чем разница? Видите эту чернильницу? Если я брошу ее в вас, это не будет означать, что я выстрелил ею из лука, не так ли?
— Да.
— И вы могли бы взять эту стрелу и бросить в меня?
— Мог бы! — Тон свидетеля предполагал, что он бы охотно это сделал.
Зычные голоса обоих звучали все громче. В этот момент генеральный прокурор сэр Уолтер Сторм поднялся и откашлялся.
— Милорд, — начал он голосом, спокойствие которого могло бы посрамить епископа, — я с сожалением прерываю моего ученого друга. Но я хотел бы знать, считает ли он, что эту стрелу, чей вес, вероятно, равен трем унциям, могли бросить с такой силой, чтобы она проникла в человеческое тело на восемь дюймов? Могу лишь предположить, что мой ученый друг путает стрелу с ассегаем,[11] не говоря уж о гарпуне.
Затылок парика Г. М. начал ощетиниваться. Лоллипоп сделала угрожающий жест.
— Милорд, — отозвался Г. М. сдавленным голосом, — то, что я имею в виду, станет ясно из моего следующего вопроса свидетелю.
— Продолжайте, сэр Генри.
Г. М. повернулся к Флемингу:
— Могли ли этой стрелой выстрелить из арбалета?
Наступило молчание. Судья Рэнкин отложил ручку. На его круглом лице отразилось любопытство.
— Я все еще не понимаю, сэр Генри. Что именно означает арбалет?
— Образец у меня при себе.
Г. М. вытащил из-под стола большую картонную коробку, вроде тех, в какие упаковывают костюмы. Из коробки он достал массивный, смертоносного вида механизм из полированных дерева и стали. Рукоятка, похожая на миниатюрный ружейный приклад, имела в длину не более шестнадцати дюймов. Но перед ней находился широкий полукруг из гибкой стали, к обоим концам которого была прикреплена веревка, оттянутая назад к лебедке с выемками и ручкой из слоновой кости. Спусковой крючок был присоединен к этой лебедке. В середине плоского ствола тянулся паз. Арбалет с инкрустированным перламутром прикладом, казалось, должен был бы выглядеть неуместно в руках Г. М. Но, как ни странно, он скорее походил на оружие будущего, а не прошлого.
— Это, — продолжал Г. М. без всякого смущения — как ребенок, демонстрирующий новую игрушку, — короткий арбалет, какими пользовалась французская кавалерия в XVI веке. Вот как он действует. — Г. М. начал поворачивать ручку, и под аккомпанемент неприятного щелканья веревка стала оттягивать углы стального полукруга. — В этот паз вкладывается стальной стержень. При нажатии на спуск он вылетает, как из катапульты. Стержень короче стрелы, но из арбалета можно выпустить и стрелу.