— Да, верно.
— Взгляните на фотографию номер 3 в буклете и скажите, было ли ваше заявление правильным во всех отношениях. Как насчет тонкой вертикальной линии, тянущейся вдоль стержня — правда, слегка смазанной, — где нет пыли?
— Я говорил, что в пыли больше не было никаких следов, и это правда. На упомянутой вами линии никогда не было пыли, так как она проходит там, где стрела соприкасалась со стеной. Как оборотная сторона картины, прижимающаяся к стене.
— Вы когда-нибудь видели эту стрелу висящей на стене?
— Естественно, нет.
— Вот как? Но вы слышали, как свидетель Дайер заявил, что эта стрела не соприкасалась со стеной, а находилась от нее на небольшом расстоянии, лежа на костылях?
Пауза.
— Но я сам видел, как две других стрелы соприкасались со стеной.
— Да. Они образовывали боковые стороны треугольника и должны были прижиматься к стене, чтобы удерживаться в таком положении. Но как насчет этой стрелы, служившей основанием треугольника?
— Я не понимаю вашего вопроса.
— Давайте поставим его по-другому. Две боковых стороны этого треугольника были прижаты к стене. Третья сторона — основание — пересекала нижние края двух других стрел. Следовательно, она прижималась к ним и находилась примерно в четверти дюйма от стены. Вы принимаете это заявление Дайера?
— Если милорд признал его доказательством, то да.
— Но если стрела находилась в четверти дюйма от стены, то она не была защищена от пыли, верно?
— Отчасти.
— Отчасти? Вы согласны, что стрела не соприкасалась со стеной? Значит, весь ее стержень должен был покрыться пылью, не так ли?
— Это трудный вопрос.
— Тем не менее стержень стрелы не был везде покрыт пылью?
— Не был.
— Тонкая вертикальная линия, свободная от пыли, тянулась вдоль всего стержня?
— Да.
— Я утверждаю, — заявил Г. М., снова подняв арбалет, — что такой след мог остаться лишь в том случае, если стрелу вставили в паз арбалета и произвели выстрел.
Проведя пальцем по пазу, Г. М. окинул зал суда злорадным взглядом и сел. Затаившая дыхание публика шумно выдохнула. Старый медведь еще не ослеп от крови и произвел должное впечатление. Инспектору Моттраму — абсолютно честному свидетелю — пришлось нелегко. Линии его челюсти напряглись в ожидании возобновления прямого допроса генеральным прокурором.
— Мы уже несколько раз слышали, — резко начал сэр Уолтер, — о том, что тот или иной эффект мог произойти «лишь в том случае». Позвольте привлечь ваше внимание к фотографиям. Для вас очевидно, что, когда стрелу срывали со стены, ее дернули слева направо? Вы уже давали показания по этому поводу.
— Да, сэр.
— Дернули так сильно, что костыли упали на пол?
— Да.
— При таком движении вы бы провели стрелой вдоль стены, оставив похожий след?
— Да, пожалуй.
Судья Рэнкин посмотрел вниз поверх очков:
— Здесь возникает некоторая путаница, сэр Уолтер. Согласно моим записям, пыли в этом месте не было изначально. Теперь мы слышим, что она могла быть стерта. Которую из двух альтернатив вы предлагаете?
— Все очень просто, милорд. Как и мой ученый друг с его арбалетом, я иллюстрирую. Мой ученый друг настаивает, что свободная от пыли линия могла появиться только одним способом. Едва ли он может возразить, если я продемонстрирую ему другой… Полагаю, инспектор, в вашем доме есть на стенах картины или фотографии?
— Очень много, сэр.
— Они ведь не висят прижатыми к стене целиком, не так ли?
— Нет.
— И тем не менее, — продолжал сэр Уолтер, посмотрев на женщин в составе жюри, — они практически не собирают пыли на задней стороне рамы?
— Если собирают, то очень мало.
— Благодарю вас. Теперь перейдем к единственному в мире способу, которым перо можно разорвать надвое, — продолжал обвинитель с иронической вежливостью. — Насколько я понимаю, при подготовке дела вы приобрели некоторую информацию о стрельбе из лука?
— Да.
— Как мне кажется, направляющее перо стрелы — в данном случае сломанное — изнашивается и рвется куда сильнее, чем другие. Ведь это перо направляет кончик стрелы к тетиве и, следовательно, более подвержено повреждениям рукой или тетивой?
— Да. Его часто приходится заменять.
— Разве не возможно, чтобы в борьбе за стрелу между двумя людьми, один из которых сражался за свою жизнь, центральное перо сломалось?
— Возможно, хотя я должен признать…
— Это все, — прервал сэр Уолтер. Он позволил себе впечатляющую паузу, покуда инспектор покидал свидетельское место, а затем повернулся к судье: — Это, милорд, вместе с заявлением обвиняемого завершает показания свидетелей Короны.
Худшее было позади. Несмотря на возобновление прямого допроса, семена сомнения в виновности обвиняемого были посеяны.
— Кен, — возбужденно зашептала Эвелин под прикрытием шума в зале, — Г. М. своего добьется! Я это знаю! Обвинитель дал маху с пылью на задней стороне картин. Конечно, там постоянно собирается пыль! Я смотрела на женщин в жюри и понимала, о чем они думают. Маленькая вещица вроде стрелы была бы пыльной целиком, если бы не соприкасалась со стеной. Неужели ты не чувствуешь, что они уже не уверены?
— Ш-ш! Тише!
Судья посмотрел на часы, и раздался звучный голос секретаря:
— Члены жюри, когда обвиняемый предстал перед магистратами, его спросили, хочет ли он что-нибудь заявить в ответ на обвинение, и объяснили, что он не обязан ничего говорить, но, если сделает это, все сказанное им будет записано и использовано на суде в качестве доказательств. «Я ни в чем не виновен, — заявил обвиняемый, — но мне советуют повременить с защитой. Из-за этого обвинения я потерял все, что было мне дорого, поэтому делайте что хотите. Больше я ничего не скажу».
— Если у сэра Генри нет возражений, — быстро заговорил судья Рэнкин, — мы сделаем перерыв до завтра.
Судья поднялся, и весь зал следом за ним.
— Все лица, которые могут сообщить что-либо, касающееся рассматриваемого дела, пусть подойдут и дадут показания перед судом. Боже, храни короля и милордов королевских судей.
Дождь продолжал ритмично барабанить по стеклянной крыше — это был час усталости, когда в голову лезут мысли о коктейлях. Снова наступила пауза. Судья повернулся и быстро зашагал вдоль скамьи. Толпа в зале номер 1 разделилась на отдельных людей с их личной жизнью и мыслями, шляпами и домами. Кто-то шумно зевнул, а потом внезапно прозвучал четкий голос:
— Следи за ним, Джо!
Это явилось шоком. Все повернулись к скамье подсудимых. Двое надзирателей держали заключенного за плечи. Почти у самого люка, ведущего к камерам, Ансуэлл повернулся и медленно подошел назад к перилам. Мы слышали его шаги по полу, отполированному ногами многих пребывающих ныне в мире ином. Но он не пытался предпринять какие-либо резкие действия, а всего лишь положил руки на перила и заговорил. Слышать его голос было все равно что слышать голос глухонемого.
— Какой смысл продолжать все это? Кусок пера отлетел от стрелы, когда я ударил его. Я признаю, что убил старую свинью, так что давайте закончим этот спектакль.
Глава 9
АЛАЯ МАНТИЯ БЕЗ СПЕШКИ
Если бы кто-нибудь спросил меня, что может случиться в подобных обстоятельствах, я бы подумал о чем угодно, кроме того, что произошло в действительности. Мы все смотрели на судью, так как обвиняемый обращался к нему. К этому времени мистер Рэнкин почти добрался до двери позади скамьи с правой стороны, через которую он входил и выходил. Возможно, на десятую долю секунды его быстрый шаг замедлился, а голова слегка повернулась. Потом его алая мантия безо всякой спешки исчезла за дверью, которая закрылась вслед за перевязанным лентой париком. Судья «не услышал» слов, которые четко прокричал заключенный. Поэтому мы тоже их не слышали. Словно глухонемые, мы молча подбирали наши шляпы, зонтики, пакеты, шурша бумагами и глядя в пол…
— Господи, неужели вы меня не слышите? Подождите!..