— Джереми никуда не выходит, у него нет друзей, нет развлечений. Я хотела бы взять детей в субботу на дневной спектакль с Сесили Мэнсфилд в новой пьесе.
Он уставился на меня в полнейшем изумлении, и его скулы залил темный румянец. Если кто-нибудь, проходя мимо, заглянул бы сейчас в открытую дверь, он увидел бы двух рассерженных, покрасневших от гнева людей, застывших друг против друга.
— Что бы вы хотели? — взревел он.
Меня озадачило, почему небольшая просьба вызвала такую реакцию, но я повторила свои слова. К этому времени мой голос уже потерял свой размеренный тон и неожиданно сорвался до некоего подобия писка, а от этого я ощутила еще большее раздражение. Но неожиданно для меня он повел себя совсем иначе. Без всякого предупреждения он вдруг закинул голову, и громкий здоровый смех разнесся по всей комнате. Он смеялся так же, как и тогда, когда неожиданно бросил мне апельсин из окна. Я стояла в изумлении, пока он пытался справиться с собой. Потом он заговорил снова.
— Великолепная идея, мисс Кинкейд, — промолвил он. — Вы исполните ваше желание. Я достану билеты для вас сам и в самое ближайшее время.
Прежде чем я смогла его поблагодарить, у двери раздался какой-то звук. Я обернулась и увидела Лесли Рейд, входящую в комнату. Ясно было, что она слышала смех, и в глазах у нее был вопрос.
— Можете уделить мне минутку? — спросила она мужа.
— Доброе утро, миссис Рейд, — сказала я и уже хотела пройти мимо нее, чтобы покинуть комнату и оставить их одних, когда мистер Рейд дотронулся до моего локтя, удерживая меня.
— Подождите. Мы должны посвятить мою жену в ваши планы. Лесли, любимая, мисс Кинкейд предполагает, что, если она возьмет Джереми и Селину на дневной спектакль Сесили Мэнсфилд, это произведет на них отличное впечатление. Может быть, я смогу уговорить и вас, моя дорогая, поехать с ними?
Миссис Рейд смотрела в лицо своего мужа долго и холодно. Потом она молча повернулась и покинула комнату, так и не сказав ему ни слова из того, что намеревалась.
Улыбка, с которой он повернулся ко мне, когда она удалилась, была невеселой.
— Вы совсем небольшого роста, а производите впечатление урагана, — сказал он. — Результаты от вашей деятельности такие же разрушительные, как и от хорошей бури. Вполне возможно, что вы, как буря, сметете сухие, поломанные ветки и очистите воздух в этом доме. Или, может быть, вы разрушите все это сооружение на наших глазах. Но что именно произойдет, пока еще неизвестно.
Я не поняла, о чем он говорил, и поэтому не задала никаких вопросов. Я достигла своих целей и была готова уйти. Но он снова заговорил со мной. И его голос звучал, как обычно, будто он никогда и не кричал на меня:
— Я заметил, что вы иногда гуляете на площади одна по вечерам. Примите мой совет, мисс Кинкейд. Улицы Нью-Йорка совсем не безопасны для женщины без сопровождения после наступления темноты. Даже я никогда не выхожу из дома в темное время, не имея заряженного пистолета в кармане.
Я могла себе позволить не возражать ему по этому поводу.
— Спасибо за предупреждение, — покорно ответила я. — Постараюсь принять это к сведению.
Когда я наконец покинула комнату, Брэндан Рейд снова взирал на голову Озириса, словно ждал от него ответа, который никак не давался ему самому.
Глава 5
На следующее утро я увидела Джереми за завтраком и попросила его прийти в классную комнату до уроков, чтобы помочь мне. Он покорно согласился и, когда я спросила его, где смогу раздобыть молоток и гвозди, сообщил мне об этом, не проявляя никакого любопытства к тому, зачем мне все это понадобилось.
В классной комнате я попросила его подержать карту над каминной полкой, а сама забралась на стул и стала забивать первые гвозди. Случайно взглянув на него, я заметила, что Джереми читает какие-то названия на карте. Однако, когда я передала молоток и гвозди ему, он оставался на вид таким же безразличным. И начал забивать гвозди так неумело и неуклюже, что мне пришлось забрать их у него и закончить дело самой. Я, конечно, втайне надеялась: вдруг он станет задавать вопросы или проявит какое-то любопытство, что было бы естественно для любого другого ребенка. Но он не сделал этого, и мне пришлось самой начать разговор.
— Я видела прекрасную голову Озириса в библиотеке твоего дяди, — сказала я, — и у меня вновь проснулся интерес к Египту. Я давно им увлекаюсь. Классная комната выглядит слишком скучной, и я подумала, что эта карта на стене ее украсит. Во время работы я смогу иногда смотреть на нее, чтобы изучать по ней города и реки.
Моя речь даже в моих собственных ушах звучала очень неубедительно, поэтому меня не удивило, что апатия так и не покинула Джереми. Утешало только то, что мне удалось повесить карту на видном месте. Если в мальчике есть хоть какой-то скрытый интерес, то карта могла пробудить его. Ну, а если его не окажется, то я попробую что-нибудь еще.
В это утро миссис Рейд нанесла один из своих редких визитов в классную комнату. В приятной манере она принесла извинения Эндрю за свой визит и спросила, не могла бы она переговорить со мной. Отложив работу, я подошла к двери. У нее назначен выезд днем, сказала она мне, и мисс Гарт поедет с ней. Так как она собиралась взять с собой Селину, она поинтересовалась, не могла бы я присмотреть за Джереми в течение двух или трех часов, пока их не будет.
На этот раз в ее манере было меньше, чем раньше, того, что напоминало об отношении хозяйки к служанке, и она казалась искренне благодарной, когда я согласилась позаботиться о мальчике. Ничто не могло бы обрадовать меня больше. Впервые Джереми и я останемся вдвоем, и у меня будет возможность поговорить с ним, не боясь, что кто-то вмешается в наш разговор.
Однако с самого начала эта возможность мне показалась малообещающей. Когда Селина в новом зеленом платье уехала вместе с матерью и гувернанткой, весь верхний этаж оказался в нашем распоряжении. Мистера Рейда не было дома, Эндрю окончил занятия и ушел, а слуги были у себя под лестницей. Джереми взял книгу и уселся читать в детской, не обращая на меня никакого внимания.
Из своей комнаты я принесла книгу о Египте и тоже села читать, прилагая старания создать в детской приветливую атмосферу, более приемлемую для общения. Один раз я рассмеялась вслух над каким-то забавным параграфом, а затем продолжала чтение, не объяснив ничего. Джереми не подал виду, что услышал мой смех. В другой раз я привлекла его внимание, сказав:
— Послушай-ка это! — И вслух прочитала отрывок, в котором упоминались блестящие открытия экспедиции, предпринятой несколько лет назад усилиями мистера Брэндана Рейда из города Нью-Йорка.
Джереми поднял глаза от книги, и я увидела в них признаки нормального любопытства. Однако он тут же подавил его и вернулся к своему чтению. Но мне показалось, что он уже не испытывал к своей книге прежнего интереса. Он словно бы принимал участие в событиях где-то вне этой комнаты. Как будто старался уловить какие-то звуки. В доме было очень тихо, и хотя я тоже прислушивалась, но не услышала с нижних этажей даже звука шагов.
Наконец он отложил книгу, легко подошел к двери, открыл ее и выглянул в холл. Он прислушивался, и его тонкая фигурка выражала напряженное внимание. Но он ничего не услышал. Тогда он вернулся к своему стулу, не глядя на меня. Я испытывала беспокойство, вспоминая, что сказал Эндрю Бич о мальчике, чтобы предупредить меня. Мое беспокойство, однако, не имело ничего общего со страхом. Скорее это было чувство человека, оказавшегося рядом с тем, кто прислушивался… к призракам. Это он хотел услышать?
Беспокойство Джереми росло, и он начал бродить по комнате. Он рылся среди кукол и посуды Селины, издавая презрительное ворчание, подбирая оловянных солдатиков, волчки, флажки. Потом подошел к полке и вытянул из-под целой кипы книг «Географию» — тонкий учебник большого формата. Он притащил его на стол и положил передо мной. Без объяснений он раскрыл страницы, как будто точно зная, где их надо раскрыть, и вынул квадратный лист чертежной бумаги. Он окинул бумагу быстрым, но внимательным взглядом и протянул ее мне, все еще не говоря ни слова.