— Она была так уверена, что завоюет его, выйдя за него замуж. А она ведь могла завоевать любого мужчину. Но он даже не прикоснулся к ней после того, как они поженились. Уже спустя неделю он гонялся за другими женщинами. О, он был достаточно галантен по отношению к жене на публике. Он был даже слишком внимателен, но смеялся ей в лицо, когда они были одни. Я это знаю. Она много раз рассказывала мне, как было на самом деле с ее замужеством.
Ее голос вдруг стал пронзительным от гнева:
— Но он заплатит за все то зло, которое причинил ей. Теперь он заплатит!
Я уже не могла рассуждать здраво. Во мне оставались только непреодолимый страх и намерение помочь Брэндану во что бы то ни стало.
— Он не делал этого, — бессмысленно повторяла я. — Не делал, не делал!
Мисс Гарт, не обращая внимания на мои слова, вернулась в комнату, где лежала Лесли.
— Не надо, Меган, — попытался успокоить меня Эндрю. — Возьмите себя в руки и старайтесь думать. Не надо верить всему, что говорит Гарт. Она тоже была влюблена в него. Она всегда отождествляла себя с Лесли, и когда ее хозяйка начала ненавидеть мужа, она тоже его возненавидела. Но она ошибается, предполагая, что есть какая-то другая причина, почему он женился на Лесли.
Меня не интересовали причины женитьбы.
— Сейчас имеет значение не то, что случилось в прошлом. Вы были всегда справедливы, Эндрю, хотя и не любили его. Вы не можете выступить против него.
Эндрю прижал ладонь ко лбу, как будто стремился унять пульсирующую головную боль. Когда он заговорил, то голос его был монотонным и бесцветным:
— За настоящим всегда стоит прошлое. Кто же еще, вы думаете, мог это сделать, Меган?
Пугающая мысль, что больше никого не было и нет другого выбора, уже билась во мне, и я не могла ответить ему.
Он продолжал преследовать меня таким же невыразительным голосом:
— Может быть, вы думаете, это была Гарт? После всех лет преданности?
Нет, я так не думала. Эндрю был способен на сильные чувства, возможно, на глубокую любовь. Но в нем не было агрессивности и жестокости. Мысленно я могла бы представить Брэндана, в бешенстве поднимающего этот подсвечник и сокрушающего то, что выводит его из себя, но не Эндрю. От ужаса я стала липкой от пота, и у меня перехватило горло, как бывает в ночном кошмаре.
Эндрю все продолжал говорить так же невыразительно:
— Я любил ее все это время. Я любил ее такой, какой она была. Я просил у нее только то, что она хотела мне дать. Ее игра и притворство никогда не могли обмануть меня. Я знал, что для нее я не больше, чем друг, к которому она может обратиться за утешением. И все равно я любил ее.
Я взглянула на него из того кошмара, который держал и не отпускал меня, и он, вероятно, заметил мой взгляд.
— Простите меня, если можете, Меган. Вы, вероятно, нравились мне больше, чем она. Но то, что я чувствовал к Лесли, было совсем другим. Как часто я думал, что жизнь была бы намного проще, если бы вы и я встретились до того, как мы узнали Лесли и Брэндана Рейда.
Как я могла осуждать его? И у меня были минуты, когда я смотрела на Эндрю так же, жалея, что не могу полюбить того, кому не принадлежало полностью мое сердце. Но все это было в прошлом и не имело никакого значения.
— А где дети? — спросил Эндрю. Впервые за это время я вспомнила о них. Наверное, они там, наверху, в детской, и, конечно, перепуганы криками Кейт.
— Я пойду к ним, — решила я. — Эндрю, вы остаетесь в доме, не так ли? Пока…
— Остаюсь, — сказал он мрачно. — Я хочу увидеть его пойманным не меньше, чем Гарт. Кроме того, я был первым, кто увидел ее. И меня захотят допросить еще здесь.
Перед его глазами явно стояло трагическое воспоминание. Я повернулась и, быстро поднявшись наверх, вошла в детскую. Открыв дверь, я застала удивительно мирную картину. Седина лежала на красном ковре перед огнем камина и слушала сказку о принце-жабе, которую читал ей Джереми. Когда я вошла, он остановился и серьезно посмотрел на меня, молча спрашивая, как взрослый взрослого. Взрослый, взявший на себя ответственность отвлечь ребенка в такой серьезный момент.
Я постаралась сказать как можно естественнее и спокойнее:
— Пора уже спать, мои дорогие. Ну-ка, покажите мне, как быстро вы можете переодеться и лечь в постель.
— Мы слышали, как Кейт уронила поднос с едой, — осторожно
сказал Джереми. — Она как будто ужасно расстроилась из-за этого. Я молча одобрила его и подтвердила, что все так и было. Селина отправилась в постель почти тотчас же, а я, уложив ее и подоткнув одеяло, поспешила к Джереми. Он был в своей спальне, зажег газовую лампу и ждал меня.
— Произошло что-то ужасное, правда? — спросил он меня, как только я вошла. Я не хотела притворяться перед ним, как перед Сединой, но и правду сказать не могла.
— Это твоя мать, Джереми. Произошел… несчастный случай.
Его мрачный взгляд отверг мои слова как нежелание сказать правду. Джереми слишком тонко чувствовал атмосферу несчастья.
— Она умерла, да? — спросил он и продолжал, не дожидаясь ответа: — Я догадался по тому, как кричала Кейт. Она иногда ведет себя, как глупая девчонка, но на этот раз она кричала по-настоящему.
— Да, — согласилась я, — кричала по-настоящему. Ты молодец, что позаботился, чтобы Селина не испугалась. Помоги и мне, Джереми. Пожалуйста, оставайся здесь и веди себя тихо. Я пойду вниз, и не хотела бы, чтобы мысли о тебе причиняли мне беспокойство.
В этот момент мне хотелось только уйти от его серьезного вопрошающего взгляда. У меня еще не было времени полностью осознать весь ужас случившегося. Я была слишком ошеломлена, чтобы здраво мыслить. Страх перед дальнейшим стоял за моими плечами, и мое сердце билось так тяжело, что было трудно дышать. Странно, но слова, которые спокойно произнес Джереми, подействовали на меня успокаивающе:
— Когда я был маленьким, я любил ее так же, как и отца. Но она никогда не любила меня. Она не любила и моего отца, только притворялась, что любит. Она не могла любить меня потому, что я очень похож на него. Однажды она даже так и сказала мне, когда была сердита. Когда я вырос, я перестал обращать на это внимание. Вот почему я не чувствую того же, что испытывал после… после того, как папа…
Он замолчал, лицо его окаменело и стало бесстрастным.
— Я понимаю тебя, — заверила я мальчика и почувствовала, что любовь к нему за эту попытку быть честным и откровенным со мной переполняет меня.
Но он еще не закончил:
— Я вспоминаю, как было, когда я был маленьким. Мне очень нравилось, как она пахла фиалками. Я мог бы любить ее очень сильно, если бы только она любила меня.
Его слова наконец-то заставили меня понять то, что тревога о судьбе Брэндана мешала сделать до сих пор. Я только сейчас окончательно поняла, что Лесли Рейд мертва, ее холодная красота навеки уничтожена, и то зло, что жило в ней, — тоже. Я почти ощутила запах фиалок, когда Джереми говорил о нем, и поняла, что буду бояться этого запаха до конца своей жизни.
Мальчик был уже в кровати, и я нежно укрыла его одеялами и подошла к лампе. Но прежде чем я успела загасить ее, он задал мне еще один вопрос:
— Мисс Меган, ее застрелил кто-нибудь? Так же, как и моего отца?
— Нет, я не думаю, что ее застрелили, — ответила я. — Завтра мы все узнаем. Скоро придет доктор… и… другие люди, которые знают, что надо сделать. Может быть, мне оставить свечу, когда я пойду вниз, Джереми? Я могу потом заглянуть к тебе и загасить ее, когда ты заснешь.
— Не надо свечу, — сказала он. — И газ не надо. Газ очень холодный и иногда шипит. А от свечи пляшут тени. Вы не сможете дать мне лампу с бутонами роз из вашей комнаты? Только на сегодня, мисс Меган?
— Хорошо, я сейчас схожу за ней, пообещала я и заторопилась в свою комнату.
Какой обманчиво спокойной и не тронутой трагедией казалась мне моя маленькая комнатка — как будто никто не сказал ей о смерти в этом доме.
Когда лампа уже горела на бюро в комнате Джереми, я поцеловала его в щеку и спустилась вниз.
У комнаты Лесли на четвереньках ползала Кейт, убирая все пролитое и рассыпанное с подноса, работая с таким жаром, словно эта работа могла спасти ее от истерики. Эндрю расхаживал взад и вперед по холлу, точно так же, как прежде я вышагивала по третьему этажу. Он даже не остановился, когда я появилась, и разговаривал со мной на ходу: