— Исчезни, а?..
Глюк сидел у подушки и держал в руках стакан. По комнате плыл густой запах валерьянки, смущая Баюна. Мой умный котик (а котик ли?..), урча, катался по ковру, дёргая хвостом. Муз, болтая ножками, сидел на спинке кровати и из горла пил коньяк. Я тихо хлюпнула носом — опять стало себя жалко. Вот за что мне всё это, а?..
— Выпей, Васют, — лицемерно засюсюкал саламандр, — нервишки успокоишь, полегче станет…
— Отвали! — огрызнулась я, но села и стакан взяла.
— Зачем же грубить? — укоризненно качнул головой глюк.
— Да что ты говоришь? — фыркнула я, принюхиваясь. — А сам как себя ведёшь? Вломился в мою квартиру без спроса и без приглашения, шляешься голышом, морали читаешь… Хоть бы оделся! И даже не представился!
— Сайел, — улыбнулся пришелец и потёк искрами. Последние свились в мерцающие красные шаровары.
Я посмотрела на него скептично и залпом выпила валерьянку. Зажмурилась, помедитировала, в красках представляя, как незваный гость вспыхивает костром и осыпается пеплом, навсегда исчезая из моей жизни, и открыла глаза. Глюк по-прежнему сидел на краю кровати и заинтересованно изучал распахнувшийся вырез моего халата. Я вернула ему стакан и нервно стянула ворот.
Саламандр разочарованно вздохнул и посмотрел на Муза:
— Ты прав, надо было ей коньяка налить.
Муз пожал плечами:
— Ещё не вечер.
— А с валерьянкой можно? — усомнился пришелец.
— Ей всё можно, — загадочно ответил Муз и трепыхнул крылышками, — и всё на пользу.
Угу, расширение сознания и обострение связи с космосом… Я встала с постели, взяла пижаму и гордо уползла в туалет. Ударная доза валерьянки сделала своё дело — подступающая истерика сменялась вялым пофигизмом. Всё лесом, полем и в сад… Утро вечера мудренее.
— Ты уйдёшь или нет? — вернувшись, угрюмо спросила у саламандра.
Тот отвлекся от разговора с Музом и кивнул:
— Уйду. В спячку. Только зажги огонь.
— А почему не насовсем? — я снова занервничала. Он ведь не думает у меня окопаться?..
— Как получится, — пожал мерцающими плечами глюк. — Я перемещаюсь через пламя, зажжённые свечи — это мои тропы и порталы. А в вашем мире слишком редко загорается пламя.
— Стоп, — я посмотрел на него в упор. Меня затерзали смутные сомненья. — Так отключение электричества в моём доме — это твоих рук дело?
— Ты о чём? — округлил честные глаза пришелец.
— Конечно, его, — скрипуче поддакнул Муз. Что-то он подозрительно разговорчивым стал в последнее время… — Он давно сюда рвался, но силы пламени не хватало, свеч мало жгла. Что? — и хмыкнул, встретив укоризненный взгляд саламандра. — Я всегда на её стороне буду. И в твоих интересах рассказать, зачем пришёл. Не то я расскажу, — и залпом допил коньяк, тихо икнув.
Я почувствовала себя невероятно уставшей. И расспросить бы, но… не к месту эта встреча. Не к месту и не ко времени. Муз — Музом, он родной, а вот саламандры мне здесь не нужны. Птеродактилей выше крыши хватает. И книги. И вообще… Я посмотрела на часы и удивилась. Шесть вечера? А по ощущениям — все двенадцать… Значит, до полуночи ещё есть время, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Ибо глюк прав: либо я принимаю новую реальность, либо обзавожусь известным диагнозом. И, пожалуй, прежде чем расспрашивать, надобно свыкнуться. Как с птеродактилем. Привыкла — и перестала бояться. Почти. И к ночному гостю привыкну. И расспрошу. Но лучше бы он убрался…
На кухне я нашла зажигалку и запалила все восемь свечей. Саламандр довольно сощурился на пламя, принюхался, улыбнулся и с порога рванул к канделябру. Вновь превратился в искрящуюся ленту пламени и свернулся клубком над огнём. Шесть боковых свечей резко погасли, а над двумя «серединными» распустился огненный цветок. И последнее, что я услышала:
— Не гаси пламя. Я безвреден.
Ну-ну… Я невольно посмотрела на обожжённую ладонь и вздрогнула. Ни волдырей, ни красноты… И снова посмотрела на пламя. И заставила себя отнестись к увиденному философски. Если я не могу на происходящее влиять — это не повод сходить с ума. Шторы не загорелись, и меня он не обжёг. Значит, и дом не спалит. Логика блондинки, да, но мне в это верится. Так что улыбаемся, Вася, и машем. И пашем. Отдых для моего мозга вреден — слишком многое замечаю и слишком много об увиденном думаю. Пора работать.
Поколебавшись, я разогрела магазинные блины. Грибы, конечно, — это всегда подозрительно, но явно не в них дело. Заварив душицу с мятой и приняв вторую дозу валерьянки, я поужинала, распустила и расчесала влажные волосы, пошарахалась по квартире, недовольно сопя на Муза, но сдалась. Но, прежде чем сесть за книгу, мужественно преодолела первый страх. Зашла в ванную, нерешительно посмотрела на птеродактиля, собралась с духом и протянула к нему руку.