– Уходите, мы сами выясним все с рекламным вашим отделом!
– Так прямо сейчас позвоните и выясните!
– Молодой человек! Прекратите уже шуметь! Выйдите!
– Щас, разбежалась! – он схватил стул и швырнул его в сторону окна. И стул долетел, а стекло – разбилось. – Сколько уже можно! Я для этого, что ли, живу? Всяких немощных теток слушать, у которых настроение каждую минуту меняется? Пошла ты… куда подальше! – Он пнул дверь и вышел. Подошел к секретарше, взял с ее стола стопку журнала, но потом передумал и положил обратно. – Ну и дура у вас в соседней комнате сидит, я вам поражаюсь, как вы ее терпите!
И ушел.
Ну, на самом деле стекло не разбилось. Но стульями он швырялся. Случилось такое, все-таки.
«В начале этого года информационные агентства распространили информацию… Клабберы встретили новость неоднозначно: кто-то сочувствовал… …не по обвинению в распространении наркотиков. В иске прокураторы, направленном в арбитражном суд… о неправильно оформленном договоре аренды.
Скажем, квартира, в которой располагается клуб, раньше принадлежала заводу – а он отдал ее общественному движению под молодежный центр… …но не Мингосимуществу. …был задержан 20-летний юноша с двумя дозами амфетаминов.
Заведение может поменять вывеску… Проиграем только мы. Те, кто хочет ходить потанцевать и пообщаться… Чем бы там не торговали у входа».
Руслан дочитал этот текст и спросил у автора – миниатюрной брюнетки Наташи, стоявшей вместе с ним у вечернего компьютера, гудящего и мерцающего:
– И что мне на эту бурду снимать? Ты сама-то в это все веришь? Ну нафиг вообще нужны все эти клубы? Здоровье себе губить? Время тратить, жалкие гонорары?
И ушел из редакции.
Теперь он стал свободным хлебопашцем. А потом прошло еще несколько месяцев, и началась история.
Продолжим. Руслан, молодой человек 24-25 лет, который хочет прожить эту жизнь так, как он сам хочет (что, впрочем, ненаказуемо и недостижимо), стоит в проходе между сценой и железными заграждениями – к ним прислонились охранники в черных костюмчиках. И как им удалось довезти их сюда в сохранности? Из-за спин секьюрити выглядывают ребята и девчата. Руслан поправляет беруши, снова глядит на последний кадр на экране фотоаппарата и наводит объектив на сцену. Снимать вроде бы и нечего – группа настолько зашугана, что только солист позволяет себе несколько взмахов гитарой, будто он не мать-его-рок-звезда, а танцор балета на разминке. Басист напряженно смотрит на десять примочек перед собой, видимо, боится, что их стырят прямо во время музицирования, на первом же тремоло. Лид-гитарист сверкает декой шестиструнной подруги, которой место на рыбалке – приманивать улов. Он погружен в свое бесконечное соло. Парни считают, что они играют пост-панк по лекалам британской истории, хотя это банальный блюз с переизбытком искажений. Хотя Руслану на это плевать. Когда фото получается отвратное, то и музыка кажется склизкой и скучной. Почему на нее тратят столько денег? Вот и ему отвалили три штуки за четырехчасовую сессию. Он с этими балбесами сидел на базе, когда они собирались, в гримерной бухал, теперь они наверху, он внизу. Когда они закончат? Неужели будут играть вечно, а?
Его кто-то толкает в плечо и кричит прямо в ухо:
– Ты ведь Руслан? Мне тут пальцем показали, мол, вон фотограф, зовут Русланом. А я Тема. Если что – это их последняя песня!
– Откуда знаешь? – фотограф поворачивается и видит перед собой потрепанного простыми удовольствиями паренька младше его года на четыре.
– А я их слышал раньше. И вообще знаком. Общался с их драммером.
– Ага. Значит, можно идти.
И они двигаются в сторону условных кулис.
– У меня база есть. Не собственная, но я там за старшего. Сегодня панки вот обломали с репетицией с утра. Ну, я плюнул, сменился и поехал на электричке сюда. Давно здесь?
– Недолго. С камерой особо не поплаваешь. Просто эти вот обещали денег, я и потащил. А с группой, которая сейчас играла, ты как знаком?
– Я ведь тоже барабанщик, но я чисто так с ними знаком – шапочно. Просто они у меня репали в самом начале, когда только состав набирали. Честно говоря, никакого особенного прогресса с тех пор и не было. Но ничего так, вменяемо. Мне, собственно, нужно сделать фотографии одного концерта, он будет через несколько дней. Только со средствами не очень. У тебя как с этим?
– Смотря как. Можно и за средства, можно бесплатно.
Необходимо заметить, что знакомство происходит не в клубе, не во Дворце Культуры, даже не в спортзале, а где-то в Карелии во время сплава. Это значит – время, когда молодые люди берут множество резиновых предметов, вмещающих воздух, формируют из них плавучий агрегат, покупают еды и водки. И движутся по реке, глядя в небо. Особых проблем их путешествие не вызывает ни у поверхности, ни у обитателей катамаранов. Давно пора признать, что поездки на природу – это почти росбуддизм (неловкая калька с «евроислама»), потому что нынешний человек бесконечно оторван от флоры и фауны. Даже мимолетное соприкосновение с живым и вечным должно в нем, безусловно, вызывать хоть какое-то просветление. Но в это Руслан точно не верит. Как и не вызывает у него повышенной симпатии его новый товарищ. По крайней мере, у него есть какая-то информация, которая невероятно ценится в наше время. Ведь друзей сейчас почти не осталось – друзей заводят в 8 лет (в школе), потом в 15 (в школе), потом в 17 (в институте, академии, университете, в армии-армии-армии), в 22 – по приходу на первое место работы, на котором тебя как-то ценят. Или делают вид, что… Словом, прошли знаменательные даты. В четверть века есть только коллеги, партнеры, а человек может себе позволить разве что безотчетно влюбиться. А дружеские отношения – это уже из песен и пресс-релизов айриш-баров.