Волчица, если логово не обнаружено, всегда предпочтет родить там, где она уже рожала или сама родилась, — «от добра добра не ищут».
Приносит волчица обычно от трех до девяти щенят (бывает и больше!). Волчата слепы, беспомощны, и пару недель волчица находится в логове неотлучно. Еду носит ей волк, подсосая матка требует ее властно — по законам супружеской жизни. Через двенадцать — четырнадцать дней малыши прозревают, начинают показывать нос из логова. Молочная пища постепенно чередуется теперь с мясом, которое волк им отрыгивает. Взрослея, волчата становятся все более прожорливыми, и отец уже не всегда готов кормить их отрыжкой. Волчица рычанием побуждает супруга все же делиться отрыгнутой пищей. Теперь она и сама иногда отлучается на охоту, оставляя волчат на попеченье отца. А позже они и оба уходят охотиться, оставляя щенят одних. К этому времени в них уже пробуждается жажда исследований. Мало-помалу, покидая убежище, они обживают окрестности, при опасности затаиваясь в зарослях, а не сбегаясь в логово, где врагам их легко было бы изловить. В это же время в них пробуждается инстинкт охотников — гоняются за жуками, бабочками, ловят мышей. Родители, поощряя охоту, приносят к логову еще живую добычу, волчата треплют ее и учатся умерщвлять. Добыча может быть самой различной — лишенная возможности улететь, но еще живая тетерка, детеныш косули, ягненок. Рассказы о том, что в логове иногда находят живых собачьих щенят (читайте Чехова — «Белолобый»), вовсе не выдумки. У меня есть фотографическое подтвержденье подобного случая. Принимают щенят волчата иначе, чем другую добычу. Собачка охотно играет и пахнет так же, как и волчата… День-другой — и собачий детеныш становится членом волчьей семьи по крайней мере на время.
Волки — родители строгие, но любящие. Нарушителям правил жизни они могут устроить выволочку, но и бдительно их берегут. Знаменитый волчатник минувшего века Н. А. Зворыкин пишет: во время лесного пожара весной 1935 года лесники Ильменского заповедника видели, как волчица одного за другим выносила из пожара волчат. Но интересно при этом отметить: увидев, что малышей из логова похищают, волчица не бросится их защищать — будет со стороны наблюдать за трагедией и даже не подаст голоса — очень человека боится.
Хозяева «коренной территории» (старики, переярки и прибылые) осенью все чаще встречаются, перекликаются. Волчий вой — особая песня в природе. «Волкам даны одни звуки для выраженья и страсти, и радости». (Зворыкин.) Сами волки их хорошо понимают. Но умеют правильно их толковать и охотники. Подражая волкам, они по ответному вою определяют место нахожденья зверей, расстоянье до них и даже могут на выстрел их подозвать.
Жизнь зимою у волка скудна. Пробегая большие расстояния в поисках пищи (часто это всего лишь падаль), изредка они наведываются в тайную «резиденцию», где родились, — восстановить в памяти все важное, что должен знать о своей территории волк.
На этом снимке вы видите волчицу с волчонком у логова. В дикой природе не то что снять, даже мельком увидеть волков у логова невозможно. Сцены воспитанья волчат, какие мы видим в кино и на снимках, сняты в особых условиях — в неволе, обустроенной так, что волки выглядят как бы свободными. Любопытно, что и волки ведут себя на огороженной территории, как будто они на свободе, хотя и видят: человек рядом.
История этого снимка такая. Я был гостем замечательного литовского натуралиста, кинооператора Пятраса Абукявичуса. Его фильмы мы показывали на телевидении «В мире животных», и однажды Пятрас пригласил меня посмотреть, как он снимает.
Волки жили на большой, площадью со стадион, лесной территории. По углам ее были вышки с установленными на них кинокамерами. Дежурные операторы снимали все интересное в жизни волков. Естественность обстановки позволяла видеть все так, как будто происходило в дикой природе.
На территории было несколько ключевых мест, где постоянно случалось что-нибудь примечательное. И, конечно, объектом наиболее интересным было логово, построенное так, чтобы волков хорошо было видно на светлой, утоптанной глине возле норы. Рядом синел небольшой пруд, в котором можно было напиться и искупаться. А вышка от логова — шагах в двадцати.