Попив водицы, рассаживаемся — запомнить волнующие сердце минуты. Рядом на стебле травы качается желтая трясогузка, кричит за прудом коростель, синеет за морем тронутой сушью травы недальний лес. Николай-Муравей, прислонив к столбу косу, рассказывает, что Хорь — это прозвище мужика Родиона Григорьевича Хорёва, что Хорь был умен и строг: внука, сбежавшего с воинской службы, связал и сам отдал власти. Вырастил Хорь с женою двенадцать «хорьков»-сыновей и одну дочку. Роясь, семейство с прибавленьем двух пришлых хозяйств образовало рядом с усадьбой Хорёвку.
Люди в этом глухом теперь месте бывают не часто. Ходил тут редкий в калужских лесах медведь, лакомился яблоками и грушами, да выследили его браконьеры.
«И последнее, что надо сказать, — закончил редактор журнала, — вся литература о русском крестьянстве началась отсюда, началась с рассказа «Хорь и Калиныч».
На прощанье фотографировались у столба. Потом посидели молча, наблюдая со стороны, как на столб уселась почистить перья беспечная трясогузка, как зацепилась за столб летящая паутинка…
До свидания, Хорёвка! Рассказ об этом местечке, возможно, разбудит у кого-нибудь желанье перечитать Тургенева. На столб будут садиться птицы — оглядеться и отдохнуть. Поев диких груш, осенью будут чесаться о столб кабаны. А может, заглянет и кто-нибудь из людей. Нынешний «Хорь» снисходительно усмехнется: «Надо ж придумать — доска…» Но возможен тут и Калиныч. Этот воодушевится: «Доска! Господи, вот ведь как славно придумано — нет деревни, а память все же о ней сберегается…» Но, скорее всего, первым появится тут с двустволкой какой-нибудь шалопай, он непременно захочет узнать кучность дроби и выстрелит в доску. Мы даже поспорили, когда это может случиться — через год или раньше.
Чудеса на воде
Правда, ведь интересно: лежит человек на воде и читает газету. Где это может быть? Вижу протянутые вверх руки: «На Мертвом море!» Верно. Море такое есть. Оно расположено в Палестине (на территории Израиля и Иордании). Точнее было бы назвать «море» озером: длина его — семьдесят шесть километров, наибольшая ширина — шестнадцать, самое глубокое место — 399 метров. Расположено озеро почти на четыреста метров ниже уровня океана. Это самая глубокая котловина Земли. Людей она не очень бы интересовала, если бы не вода озера, в ней можно, как на матрасе, лежать, почитывая газету. Почему? Потому, что вода до предела насыщена солью. В литре ее двести пятьдесят граммов (хлорные соединения натрия, калия, магния). Насыщенный раствор образуется от минерализации воды. В озеро впадает река Иордан, но воды ее не разбавляют озерный рассол, поскольку велико испаренье. Это все можно прочесть в энциклопедии. И на чудо природы приезжают глянуть туристы со всего света. Мечтал и я «почитать газету», лежа в легендарной воде. Но недавно, вернувшись из хакасской тайги, узнал: самолет из Абакана в Москву будет через два дня. Уйма времени — куда его деть? «А рванем-ка на Соленое озеро!» — предложили друзья. Узнав, в чем дело, я немедленно согласился.
Хакасия — страна степей. Лишь на юге, примыкая к Туве, покрыта она лесами, укрывавшими более тридцати лет староверов Лыковых. А большая часть земли в этом крае — открытая, прокаленная солнцем равнина. То и дело видишь в степи торчком стоящие плоские плиты камней. Это могилы кочевников. Могилам — тысячи лет.
Двигаясь на север в Ширинский район, вдруг начинаешь щурить глаза от блеска воды. Озера! Их много в Хакасии — до тысячи, но крупных — под сотню. Разной солености в них вода. И есть тут свое маленькое «Мертвое море», вода в нем — такой же рассол, как и в озере Палестины.
Утром с местными краеведами едем к чудесной воде. Окрестности озера не радуют — пологие холмы без единого деревца с рыжей прошлогодней травой. Ниже холмов поблескивает вода. Песчаный пляж и приюты-вагончики свидетельствуют: летом, когда озеро прогревается, появляется море купальщиков — одни приезжают лечиться, другие, как мы, взглянуть на экзотику.
Двойник палестинского «моря» — почти что лужа: озеро не спеша обходят за два часа. Максимальная глубина — два метра. Обсыхая после купанья, человек тут становится белым — покрытым порошком соли. Ее тут в разные годы (в зависимости от дождей) бывает то больше, то меньше. Максимум отмечался в 1927 году — двести девяносто семь граммов на литр. «Охлаждаемся тут пивком, а на закуску слизываем соль с девчонок, — смеется один из нашей компании. — Отмываться от соли некоторые на машинах ездят к соседнему озеру. Оно в десяти километрах. Вода обычная — с рыбами и лягушками».