— Если кто-нибудь захочет обидеть Линду, пусть начнет с меня, — сказал он твердо.
— В таком случае кроме пистолета вам, быть может, потребуется бомба — при таких навязчивых идеях.
Он убрал пистолет во внутренний карман пиджака и, бросив на меня злой взгляд, надел перчатки и пошел к двери.
— Все впустую, — сказал он, — кроме плоских острот от вас ничего не добьешься.
— Минуточку, — сказал я, и встав из-за стола, пошел к нему. — Очень прошу вас не рассказывать о нашем разговоре матери, хотя бы ради Мерль.
Он кивнул.
— Тут не о чем рассказывать, ведь полученная информация мизерна.
— Ну а то, что вы должны Морни двенадцать тысяч?
Он опустил глаза и сказал:
— Тот, кто попытается выудить у Алекса двенадцать тысяч, должен вести себя умнее, чем я.
Я подошел к нему и сказал:
— Если вернуться к сути дела, вы не очень-то обеспокоены уходом вашей жены, к тому же, мне кажется, вы знаете, где она. Она ведь убежала не от вас, а от вашей матери.
Он стал молча снимать перчатку.
— Возможно, она нашла работу, чтобы поддержать вас, — сказал я.
Опустив голову, он смотрел себе под ноги и вдруг повернулся, и его правая рука в перчатке сделала дугу снизу вверх. Я отклонил голову и, наклонившись вперед, перехватил его руку. Отступив шаг назад, он тяжело дышал. Тонкая кость, подумал я, сжимая его запястье.
Мы стояли лицом к лицу. Он был точно пьяный, рот широко открыт, губы растянуты. На щеках от гнева выступили красные пятна. Пытаясь вырвать свою руку из моей, он отступил еще на шаг назад. Каких-то два-три дюйма отделяло наши лица друг от друга.
— А что, разве отец ничего вам не оставил, — ухмыльнулся я, — или вы уже все промотали?
Все еще пытаясь вырваться, он проговорил сквозь зубы:
— Хоть это и не имеет отношения к вашему гнусному бизнесу, я сообщу вам, что Джаспер Мердок мне не отец. Он не любил меня и не оставил мне ни цента. Мой отец, Горас Брайт, растратил деньги во время кризиса и выбросился из окна своего офиса.
— А вас легко подоить, — сказал я, — вот только молочко снятое. Простите, что обидел вас, сказав о жене. Мне просто хотелось вас разозлить.
Я отпустил его руку и вернулся к столу. Он продолжал тяжело дышать, но голос уже стал спокойнее.
— Ну что ж, вам это удалось. Вы довольны? Теперь я пойду.
— Последняя любезность, — сказал я. — Не размахивайте пистолетом по пустякам, старайтесь сдерживать себя.
— Простите и меня за грубые манеры, — сказал он. — Надеюсь, я не причинил вам сильной боли.
— Не беспокойтесь, все в порядке.
Мистер Мердок вышел. Слышно было, как его шаги замерли в конце коридора. Итак, еще один псих. Пощелкав пальцами по зубам, я перевернул листок с номером телефона и поднял телефонную трубку.
4
Послышались долгие гудки, потом сквозь путаницу разговоров профильтровался звонкий девичий голосок и я услышал:
— Доброе утро. Офис мистера Морнингстара. Я вас слушаю.
— Старый джентльмен у себя?
— А кто его спрашивает?
— Марло.
— Он знаком с вами, мистер Марло?
— Спросите его, не хочет ли он купить одну из старинных американских золотых монет.
— Подождите минуточку, пожалуйста.
Последовала пауза, необходимая для того, чтобы известить пожилого человека в другом конце офиса о том, что кто-то хочет поговорить с ним по телефону. Щелчок в трубке, и я услышал хриплый, словно пересохший от жажды голос:
— Мистер Морнингстар слушает.
— Мне сказали, что вы, мистер Морнингстар, звонили миссис Мердок, в Пасадене. Речь шла об одной монете.
— Об одной монете, — повторил он. — В самом деле. Ну и что?
— Я так понимаю, вы хотели купить монету, но решили уточнить, не относится ли она к коллекции Мердок?
— В самом деле. А с кем я говорю, сэр?
— Филип Марло, частный детектив. Работаю на миссис Мердок.
— В самом деле, — повторился он в третий раз. Потом, откашлявшись, спросил:
— Так что вы от меня хотите, мистер Марло?
— Я хотел бы поговорить с вами об этой монете.
— Но я был информирован, что монета не продается.
— И все-таки мне надо поговорить с вами. Лично.
— Вы считаете, что она передумала относительно продажи?
— Нет.
— Тогда боюсь, что я не понимаю, о чем мы с вами можем говорить, — голос его звучал теперь очень сухо, официально.