Энди наклонился, и осмотрев след, сообщил:
— Шины новые, машина большая.
Он направился к сходням, и нагнувшись показал на что-то рукой. Шериф посветил туда фонарем.
— Сделали поворот, — сказал Энди. — Ну и что? Летом всегда полно машин. Да и шины люди часто меняют, если есть деньги. Правда, это шины особые, высокой проходимости шины.
— Пошел бы, посмотрел лодку, — сказал ему шериф.
— Зачем это?
— Надо убедиться, ездили ли на ней недавно?
— Черт-те что, — буркнул Энди. — Ясное дело, что ездили.
— Это же только предположение, — сказал шериф, — а надо знать точно.
Энди смотрел на него секунды три, потом плюнул на землю и пошел к машине. Сделав несколько шагов, он обернулся и сказал:
— Никакое не предположение.
— Немножко нервный, — сказал шериф, — а в остальном парню цены нет.
Он лег на сходни, подтянул за цепь лодку и сунул руку под брезент. Вернувшись ко мне, он пожал плечами и сказал:
— Как всегда прав, черт бы его побрал. Вам эти шины ничего не говорят, мистер Эванс?
— Кадиллак V-12, — ответил я, — клубная машина. Красные кожаные сиденья, в багажнике можно поместить два больших чемодана. На приборной доске часы отстают на двенадцать с половиной минут.
Он постоял, подумал. Потом, вздохнув, кивнул головой.
— Недаром же вам платят деньги, в конце концов, — сказал он, и, повернувшись, пошел к машине.
— Где теперь живет Тед? — спросил шериф Энди, который курил уж не знаю какую по счету сигарету и смотрел сквозь ветровое стекло на дорогу.
— Где и всегда, — ответил Энди.
— Значит, чуть вверх от Баскомбской дороги.
— Кто спорит, — буркнул Энди.
— Давай разворачивайся, сейчас поедем к нему.
Мы сели в машину, и проехав примерно полмили, свернули направо.
— Остановись-ка на минутку, — приказал шериф и вышел с фонарем на дорогу. Сев обратно в машину, сказал: — То, что мы обнаружили их следы возле сходней, немного значит. А вот следы на этом повороте означают, что они ездят в Баскомб. Ну, а там когда-то был лагерь золотоискателей, самое удобное место для фальшивомонетчиков.
Энди сбавил скорость. Машина двигалась теперь по узкой горной дороге. Ее окружали крутые откосы, казавшиеся белыми в ярком свете луны. Проехав еще примерно полмили, Энди остановил машину.
— Приехали, мистер Соколиный глаз, — сказал он шерифу. Тот вышел из машины. Походил с фонарем вокруг дома и вернулся.
— Те же следы, — сообщил он. — Очевидно, привезли Теда домой, а потом поехали в Баскомб. Как думаешь, Энди, мог Тед быть замешан в каком-нибудь темном деле?
— Если б хорошо заплатили, конечно мог бы, — ответил тот авторитетно.
Мы с шерифом вышли из машины и направились к дому. Это была бревенчатая хижина, крытая тесом. Позади нее стояла покосившаяся уборная. Сразу же за нею начинался сосновый лес. Шериф взошел на крыльцо и толкнул дверь — заперто. Мы обошли дом, и попробовали открыть заднюю дверь. Крыльца здесь уже не было, дверь доходила до самой земли. Она тоже была заперта. Шериф постучал в нее, но никто не вышел из дома, лишь только эхо передразнило шерифа.
— Значит уехал вместе с ними, — сказал шериф. — Конечно, оставить его здесь они не могли. Видимо дали возможность собрать манатки и увезли.
— Не согласен, — возразил я. — Кроме лодки им от него больше ничего не надо было. Когда они увезли вместе с ним на его лодке труп Фреда Лэйси — видимо они бросили труп в озеро, привязав к нему камень — они приказали ему дожидаться их. После этого Тед Руни становился опасной ненужностью. Тем более, если они потом направились в то место, где они печатают или прячут фальшивые деньги.
— Опять это всего лишь догадка, сынок, — сказал шериф, но в его голосе я почувствовал явную симпатию. — Во всяком случае, на обыск у меня нет разрешения. Пойду взгляну на этот кукольный домик. Подожди меня здесь.
Я разбежался и навалился на дверь. Послышался треск. Шериф обернулся, сказал: «Эй» и остановился.
Я разбежался еще раз — доски треснули под моим напором и я влетел в дом. Я вовремя подставил руки и приземлился на куске линолеума, от которого пахло рыбой. Я встал с пола и щелкнул выключателем. Над моей головой загорелась лампочка. В пролом пролез шериф и недовольно покачал головой.
Мы были на кухне. Кухонная плита, на ней закопченные кастрюли. И плита, и кастрюли еще теплые. Над плитой грязные деревянные полки, на них несколько тарелок. Я прошел в комнату и зажег свет. Узкая деревянная кровать, накрытая стеганым, сильно засаленным одеялом. Стол, несколько стульев, в углу старый радиоприемник. На столе пепельница и в ней четыре обкуренных трубки. В углу сложенные стопкой детективные журналы. Потолок был над самой моей головой. В углу в потолке люк и возле него стремянка. За кроватью на сундуке стоял раскрытый чемодан и в нем разные тряпки.