— Возражений довольно много, — сказала она, — но я не вижу разницы. Может быть, сказать им, что я подозревала в краже монеты свою невестку, но ошиблась?
— Пожалуй.
— Или что мне вернули монету, и как ее вернули.
— Пожалуй.
— Все это так унизительно для меня.
Я пожал плечами.
— Вы — холодная рыба, — сказала она, — вы бессердечное животное. Как вы мне противны, как я раскаиваюсь, что связалась с вами!
— А вот это взаимно, — сказал я.
Она потыкала своими толстыми пальцами в клавиши и буркнула в микрофон:
— Мерль, попросите сына зайти ко мне, да и вы пожалуй тоже зайдите.
Она отняла руку от клавишей, потом, хлопнув себя по бедрам, мрачно посмотрела в потолок.
Вдруг она проговорила тихо и печально:
— Монету украл, мистер Марло, мой сын. Да, да, — мой собственный сын.
Мне нечего было сказать. Мы молча сидели несколько минут, уставясь друг на друга, пока не вошли мистер Мердок и следом за ним Мерль.
19
На Лесли Мердоке был свободный зеленоватый костюм. Волосы мокрые, словно он только что принял душ. Сев на стул, он весь сгорбился и стал рассматривать свои белые щегольские туфли, поворачивая кольцо на пальце. Без своего длинного черного мундштука он выглядел как-то одиноко и потерянно. Даже кончики усов, казалось, опустились ниже, чем вчера утром.
Мерль Дэвис была все та же, вероятно, она вообще не менялась. Ее рыжеватые волосы все так же туго были стянуты на затылке, сквозь большие в легкой оправе очки рассеянно смотрели голубые глаза. И платье на ней было все то же — льняное платье из цельного куска с короткими рукавами, и никаких украшений.
Странное чувство возвращения в прошлое охватило меня.
Миссис Мердок, отхлебнув портвейна, тихо проговорила:
— Все в порядке, сын. Расскажи мистеру Марло о дублоне. Боюсь, что это необходимо.
Он, быстро взглянув на меня, опустил глаза. Рот его скривился. Он заговорил усталым, бесстрастным, монотонным голосом человека, который ведет изнурительную борьбу со своей совестью.
— Как я уже говорил вам вчера, я задолжал Морни большую сумму. Двенадцать, тысяч долларов. Я не хотел, чтобы об этом узнала мать, а он стал давить на меня, требуя, чтобы я вернул долг. С самого начала я знал, что я все равно расскажу об этом матери, но я был слишком слаб, чтобы сразу все выложить. Поэтому я взял дублон, воспользовавшись ее ключами, когда она отдыхала после обеда, а Мерль не было дома. Я отдал монету Морни, и он согласился взять ее как залог, когда я объяснил ему, что за нее можно получить больше 12 тысяч, если только рассказать ее историю и иметь на нее законное право собственности.
Он остановился и взглянул на меня, чтобы убедиться, как я воспринимаю сказанное. Миссис Мердок не сводила с меня глаз. Бедная девочка, полуоткрыв рот, смотрела на Мердока, и на ее лице появилось страдальческое выражение.
— Морни дал мне расписку, в которой говорилось, что монета будет у него как обеспечение долга, что характер собственности на нее не будет изменен без специального извещения. Кажется, что-то в этом роде. Не будем говорить о том, насколько это, законно. И вот когда этот Морнингстар позвонил и спросил о монете, я тот час заподозрил, что Морни либо пытается продать ее, либо хочет узнать ее реальную стоимость у человека, имеющего дело с редкими монетами. Конечно, я здорово испугался.
Он поднял взгляд и постарался изобразить на лице сильный испуг. Достав носовой платок, он вытер лоб и замолчал, зажав платок в руке между коленями.
— Когда Мерль сказала мне, что мать наняла детектива (конечно, она должна была молчать, но мама обещала не ругать ее за это)…
Он остановился и посмотрел на мать. Стиснув зубы, старый боевой конь молчал. Бедная девочка никак не могла оторвать глаз от его лица, и казалось совершенно не обратила внимание на то, что ее будут ругать.
— …я понял, что она знает о краже дублона и наняла для расследования детектива. Я не верил в то, что она наняла вас, чтобы вы отыскали Линду. Я прекрасно знал, где она находится, и пришел к вам в офис, чтобы хоть что-нибудь разузнать, но разузнать мне ничего не удалось. Вчера после обеда я побывал у Морни и все ему рассказал. Выслушав, он расхохотался мне в лицо, но когда узнал, что даже мать не может продать монету, потому что это нарушит условия завещания Джаспера Мердока, и что мать может обратиться в полицию и потребовать возврата монеты, если узнает, где она находится, он смягчился. Открыл сейф, и достав оттуда монету, вручил ее мне, не вымолвив ни слова. Я отдал ему расписку, и он разорвал ее. Я принес монету домой и рассказал обо всем матери.