— Чего стряслось-то?
Услышав этот вопрос, я повернулся к нему всем телом, словно манекен на вращающейся подставке. Я во все глаза смотрел на него.
— На вас сегодня серый костюм, — сказал он.
— Да, — сказал я. — Ну и что?
— Вам идет, — сказал он, — но и голубой, который был на вас вчера, мне тоже нравится.
— Ладно, — сказал я, — выкладывайте, что там у вас.
— На восьмой вы ездили два раза, — сказал он, — да, два. Второй раз было уже очень поздно. Обратно вы сели на шестом. И вскоре после этого тут появились мальчики в голубых мундирах, они очень торопились.
— Сейчас там есть кто-нибудь из них?
Он помотал головой, на его лице появилось какое-то безучастное выражение.
— Я ведь им ничего не сказал. А теперь об этом говорить уже поздно. Теперь бы моей заднице от них досталось.
— Почему?
— А почему я им тогда ничего не сказал? Да черт бы их побрал. Вы-то со мной так вежливо поговорили, — мало, кто со мной так разговаривает. И, черт возьми, я же знаю, что вы никого не убивали.
— Я поступил с вами несправедливо, — сказал я, — очень несправедливо.
Я достал карточку и отдал ему. Он выудил из кармана очки в металлической оправе, и надев их на нос, стал читать карточку, далеко отставив ее. Читал он медленно, шевеля при этом губами. Окончив, он посмотрел на меня поверх очков и отдал мне карточку.
— Возьмите, а то еще уроню, и потеряется, — сказал он. — Я думаю, жизнь у вас, наверно, интересная.
— И да и нет. Как ваше имя?
— Грэнди. Зовите меня просто Поп. А кто его убил?
— Не знаю. Вы тогда никого не заметили, кто был бы вам не знаком, или странно вел бы себя?
— Что вы! Я ведь ничего не замечаю, — сказал он, — сам не знаю, как это мне удалось вас запомнить.
— Ну, например, высокая блондинка, или высокий стройный мужчина с бачками лет тридцати пяти.
— Не-а.
— А ведь любому и вверх и вниз надо ехать в вашей карете.
Он кивнул костлявой, похожей на череп головой.
— Но кое-кто пользуется пожарной лестницей, выходя потом в коридор через запертую на засов дверь. Есть и еще один путь, — рядом с лифтом идет лестница, она начинается на втором этаже. С нее можно потом пройти на пожарную лестницу — ничего уж тут не поделаешь.
Я согласно кивнул.
— Мистер Грэнди, не могли бы вы принять от меня в дар пять долларов, — разумеется, не как взятку, но как дань уважения от искреннего друга?
— Ну что ж, сынок, она у меня пойдет в такой оборот, что у Эйба Линкольна вспотеют баки.
Я достал пятерку, но прежде чем ее отдать, посмотрел, был ли на ней Линкольн. Да, точно. Был.
Он мелко-мелко сложил ее и глубоко засунул к себе в карман.
— Очень хороший вы человек, — сказал он, — только, черт возьми, не думайте, что я ее у вас выудил.
Я отрицательно тряхнул головой и пошел по коридору, читая надписи на дверях.
Д-р Е. Бласковиц, врач-хиропрактик. Дальтон и Рис, перепечатка на машине. Л. Придвью, бухгалтер. Четыре двери без надписей. Мосс, отправка почтой. Еще две двери без надписей. Х. Р. Тигер, зубоврачебный техник. Это помещение было расположено так же, как и офис Морнингстара, только двумя этажами ниже. Отличие было в том, что у Тигера была только одна дверь, и расстояние от его двери до следующей было несколько больше.
Взявшись за ручку, я толкнул дверь — она не открывалась. Я постучал — ответа не было. Я постучал сильнее — молчание. Я вернулся обратно к лифту, который все еще стоял на шестом этаже. Поп Грэнди посмотрел на меня так, словно он видел меня впервые.
— Ничего не знаете о Х. Р. Тигере? — спросил я его.
Он подумал, потом сказал:
— Полный, пожилой, одет неважно, ногти, как и у меня, грязные. И сегодня я его, вроде бы, не видел.
— Как вы думаете, не позволил бы мне заведующий осмотреть его офис?
— Этот начнет вынюхивать, я бы с ним не связывался.
Он медленно повернул голову и посмотрел куда-то вверх. Повыше и чуть в стороне от него на большом металлическом кольце висели ключи. Поп Грэнди опустил голову и, встав с табурета, сказал:
— Ужас как приспичило, пойду-ка в сортир.
Он ушел. Увидев, как за ним закрылась дверь, я снял ключи и пошел опять по коридору. Подойдя к двери офиса Х. Р. Тигера, я открыл ее ключом и вошел.
За дверью была маленькая прихожая без окон, на обстановку которой не пожалели средств. Два стула, вытяжной шкаф, купленный во время распродажи какой-нибудь аптеки, лампа на высокой подставке, взятая из какой-нибудь полуподвальной лавки, и запачканный простой деревянный стол, на котором валялось несколько иллюстрированных журналов. Дверь за мной захлопнулась, и в прихожей стало бы совсем темно, если бы не свет из коридора, падавший сюда сквозь пеностекло двери. Я дернул за цепочку выключателя, висевшего на лампе, и подошел ко второй двери, которая была в перегородке. На двери было написано: Х. Р. Тигер. Личный кабинет. Дверь была не заперта.