Одну из крыс мне удалось застать врасплох — положив древний весь перемотанный изолентой калашников на бордюр тротуара противник скупо постреливал одиночными куда-то в сторону горящей машины. Ему кто-то отвечал такими же скупыми одиночными выстрелами. Меня он заметить не успел и отлично отточенный клинок легко прошел позвоночный столб, почти отделив голову от тела. Крыса молча завалился ничком, поливая все вокруг темной кровью а Шорох в очередной раз взвыл от восторга.
В следующий миг я уловил краем глаза движение сзади-справа и начал разворачиваться, когда на меня обрушилась длинная, тяжелая труба гранатомета, и я полетел на землю. Крыса, подорвавшая нашу машину, наступал на меня, перехватывая импровизированную дубину и примеряясь как ловчее разбить мне голову.
— Лови сучара! — рявкнул я и запустил свое трофейное оружие ему в лицо.
Крыса закрылся гранатометом и рефлекторно отшатнулся. Этого мига мне хватило, чтоб рывком вскочить и вцепиться ему в руки. Секунд пять мы рыча боролись за гранатомет как два безумных зверя, и я побеждал — я был крепче, сильнее, мой противник весил меньше меня раза в полтора. Еще пару секунд, и я бы повалил врага на асфальт и забил бы трубой гранатомета как бешеного пса. Осознавший свою участь крыса отчаянно взвыл и вцепился черными, обломанными зубами мне в запястье и я тоже заорал от гнева и боли.
Эта боль прочистила мне мозги, и зло оскалившись я пустил через тело крысы разряд. Не очень сильный — на грани смертельного.
Как же он заорал! Крыса орал и орал на одном вдохе секунд тридцать, кричал на разрыв легких, а я стоял и наслаждался чужой болью и агонией.
И сразу же после того как противник умер, с моих глаз упала кровавая пелена ярости и я ощутил каждую клеточку избитого и раненного тела. Болела правое плечо и голова, на которые я упал из автомобиля. Болело левое плечо, в котором засели картечины и на которое пришелся удар гранатомета. И особенно сильно болело правое запястье, в которое вгрызался крыс. Тем временем от машины раздался выстрел, и над головой свистнула пуля. Я упал пузом на асфальт и заорал в гарнитуру рации:
— Свои! В своих стреляете, сукины дети!
Но радиоэфир ответил мне шипением Шороха. От машины продолжали постреливать. Матерясь по русски, по-испански и по английски я пополз прочь. Не хватало еще от своих пулю получить!
— Рохо, это ты там ругаешься? — услышал я напряженный крик Мейсона от машины.
— Конечно я, кто же еще? Суки, вы меня чуть не прикончили! Какого хера по рации не отвечаете, языки в жопы засунули?!
— Я не услышал ни слова в радиоэфире от тебя с начала боя! — послышался ответ сержанта.
Что за на? Я опустил глаза на пояс и обомлел — моя понтовая взрывозащищенная рация не пережила взрыва, на поясе висела разбитый в хлам корпус. Гарнитура была порвана и болталась бесполезным проводком. Но как?!
В моей голове издевательски расхохотался Шорох.
А вот теперь, походу, полный пиздец!
Глава 18
Песчаная буря улеглась как по мановению руки сразу же после окончания короткого боя, который занял буквально десять минут. Крысы то-ли разбежались, то ли все полегли. Я убил четверых, еще троих застрелил сержант Мейсон. Итого семеро трупов врагов и один с нашей стороны — Марк получил пулю в шею и истек кровью за пару минут. Почему-то его смерть меня поразила больше всего, я был уверен, что этот ловкач переживет нас всех, но нет, вот он лежит на асфальте с таким удивленным лицом, как будто до последнего считал что это все глупый розыгрыш.
— Не стой столбом, Андрей, помоги мне! — сдавленно прокричал мне Мейсон.
Я не без труда оторвал взгляд от трупа и похромал на помощь к скособоченному сержанту, который прикрывая от огня голову курткой, таскал из горящего пикапа продукты и баклажки с водой. Вдвоем с ним мы вытащили продукты и воду — сколько смогли. В кузове еще немало добра осталось, боеприпасы, наши спальники, но машина так разгорелась, что к ней уже было не подойти. Мой калашников так и остался в салоне в стойке и сейчас при мне был пистолет с одним запасным магазином.
— Надо искать укрытие, — тяжело дыша сказал сержант, — Я кольнул себе стимулятор, но скоро свалюсь с ног!
Я обратил внимание, что куртка Мейсона потемнела от крови на животе. Проникающее ранение в брюшную полость. Да и я тоже не в лучшей форме — как будто в камнедробилке побывал, все тело болит, место укуса саднит и дергает.