Он оседлал своего коня и поскакал за ней. Не представляя себе, куда она могла бы направиться, он поехал туда, куда вела его интуиция. Он заметил в Бренне особенную тягу к воде, даже большую, чем у большинства знакомых ему моряков. Эта тяга была сильной. Поэтому он отправился к реке, что текла за селом.
Пока Вали лежал в постели, Бренна проводила с ним каждый день, но как только он встал на ноги, она сделала все возможное, чтобы каждый день оказываться подальше от него. Они уже давно не оставались наедине.
Он был раздосадован сверх всякой меры. Пока она сидела рядом у его постели, они могли хоть немного поговорить. Узнавая Бренну, Вали не терял к ней влечения. Совсем наоборот. На самом деле, было неправильно называть то, что он чувствовал к ней, влечением. Чувство его было гораздо глубже.
Она рассказывала о своей жизни в Гетланде, и с каждым словом все меньше походила на Око Бога из легенд, и все больше — на женщину, на Бренну. Он знал, что во время битвы Бренна чувствовала то же, что и он — как будто высвобождала из себя что-то большее, чем человек. Он видел, как она боролась. И он узнал о том, что на самом деле произошло в ту ночь, когда налетчики захватили город, и она, рабыня, которой поручили заботу о детях ярла, спасла их и их мать.
Вали казалось, что это ее версия, а не истина, ведь легенд вокруг нее было так много, что и сама она могла уже принимать некоторые из них за правду. Истина была скрыта где-то между. Бренна была смелым и храбрым воином, а еще умным и вдумчивым стратегом и сострадательным человеком. Но как женщина, она была застенчивой и скромной.
Она не говорила о своей семье или о том, как стала рабыней. Говорили, что она сама отдала себя в рабство, и Бренна не отрицала. Но в ответ на многие вопросы у нее было только гробовое молчание.
Он знал, что потому она и сторонилась его присутствия. По мнению Бренны, она рассказала ему все о своей жизни в доме ярла Эйка. Ей было слишком трудно вспоминать о ребенке, которого он когда-то встретил, и теперь она снова убегала от него.
Но теперь он мог попытаться ее догнать.
oOo
Его догадка была правильной; он увидел ее стоящей под деревом на берегу реки и глядящей ему навстречу. Бренна взяла лошадь под уздцы и положила руку на рукоять меча, но узнав его, отпустила и то, и другое, и скрестила руки на груди.
Угасающий день становился холоднее — дул ветерок с севера, и выбившиеся из косы светлые волосы Бренны колыхались на ветру. Ее щеки были румяными от холода. Он заметил, что она не захватила с собой одежду. Видимо, уехала прямо после собрания в зале.
Она молча наблюдала, как он подъезжает к ней и спешивается. Как его ноги коснулись земли, еще слабые мышцы спины резко напряглись, и Вали сжал челюсти, стараясь не реагировать. Она, должно быть, заметила это и вздернула брови.
— Если бы в замке были проблемы, за мной послали бы кого-то другого. Итак, почему ты здесь?
Он ослабил поводья и отпустил лошадь пастись рядом с ее кобылой. Животные обнюхали друг друга и ушли вместе, совсем недалеко.
— Чтобы убедиться, что ты в безопасности. Ты не должна ездить в одиночку, даже сейчас.
Бренна хмыкнула. Она умела выдыхать так, что это звучало, как страшное оскорбление.
— Ты думаешь, мне мог бы причинить вред какой-нибудь крестьянин?
— Я думаю, что даже великое Око Бога не всякий раз способно справляться с армией, да и фермеры часто умеют воевать. Многие из наших воинов — крестьяне.
Вали намеренно использовал имя, которое она ненавидела; он был раздражен и устал от погони за ней. Ее лицо потемнело, и она снова повернулась к реке, не отвечая ему.
Сократив расстояние между ними, он встал перед ней.
— Я верил, что мы становимся ближе, но ты снова меня избегаешь. Я ошибся в твоих чувствах?
Он знал, что нет. Он натыкался на ее взгляд достаточно часто, даже когда она садилась далеко от него. Вали знал, что Бренну к нему тянуло. Но он хотел, чтобы она сама это сказала.
Она вздохнула.
— Я не понимаю…
Он нетерпеливо ее перебил.
— Да, я знаю. Ты повторяешь это снова и снова. Я хотел помочь тебе понять меня. Но ты, кажется, не хочешь обо мне ничего знать. Но я знаю, я вижу, что между нами что-то есть. Я это чувствую, и я вижу, что и ты чувствуешь это. Скажи мне, что я неправ, скажи мне, чтобы я оставил тебя в покое, и я оставлю. Если нет, Бренна, тогда скажи мне, чего ты хочешь от меня.
Она прошла к берегу несколько шагов, остановившись у самой кромки воды. Присев на корточки, опустила в воду руки и вытащила пригоршню блестящих округлых камушков. Затем швырнула их все разом, так что они ударились о воду, словно дождь, образовав маленькие водовороты.
— Мои родители были фермерами. Мы жили в крошечном поселке рядом с Холсгрофом.
Он полагал, что так и есть; они впервые встретились в лесу за Холсгрофом. Но она говорила о своем детстве, и он молчал и не перебивал ее.
— Мой отец сказал мне однажды, что я родилась с открытыми глазами, лицом к миру, и повитуха чуть не уронила меня, когда увидела мое лицо. Она не смогла остаться, чтобы помочь маме, и мой отец позаботился о нас обоих. Прежде чем опустилась ночь первого дня моей жизни, все наши соседи знали, что я родилась с глазом Великого Отца. У моих родителей было до меня четыре сына. Первые три погибли в бою, а четвертый умер от лихорадки. Я родилась поздно. Некоторые люди говорят, что — я дар богов, но кто-то считает меня наказанием.
Она встала и повернулась, ее глаза прожигали его.
— Ты знаешь, что я такое, Вали? Я человек. Я была маленькой девочкой, а теперь я женщина, и это все, что я есть.
Он сделал шаг к ней.
— Я знаю это.
— Почему? Почему ты знаешь, а другие нет? Даже мои родители в это верили. Моя мама хотела, чтобы меня учила вельва (Прим. Вельва, Вёльва, Вала или Спакуна (др.-сканд. Völva, Vala, Spákona) — в скандинавской мифологии провидица), чтобы она «научила» меня пользоваться своими «дарами» и заодно искусству целителя. Она договорилась с ней. Она думала, что я принадлежу лесу, деревьям, что я пророчица. Именно поэтому я ушла из дома в середине ночи. Мне было тринадцать. Эйк взял меня в свой дом в качестве раба, потому что он считает, что меня ему подарили боги. Но это неправда. Я вижу своим глазом только этот мир. Тот же мир, который видишь ты. А никто не видит меня такой, какая я есть.
— Я вижу. Бренна, я вижу. Я вижу тебя.
Он сделал еще два шага. Она не отпрянула, и он подошел совсем близко, на расстояние протянутой руки.
— Почему? Вот чего я не понимаю. Что я не могу понять. Почему ты видишь меня, а другие нет?
Вали протянул руку и поймал ее руки за запястья.
— Потому что я люблю тебя.
Звук, который она издала, был полон боли и неверия, она дернула руками в его хватке, но он ее не отпустил.
— Бренна, погоди. Девушка, которая спасла меня в лесу много лет назад, была очень храброй. Твое сердце, а не глаза заставило тебя встать и закричать.
— Он сбежал от моих глаз. Так же, как и ты, — она снова дернулась, и на этот раз он потянул ее к себе.
— Я был молод и ничего не понимал. Он был настоящим идиотом. Но это не важно. Важно то, зачем ты встала. Я не верю, что это Один вытащил тебя из укрытия и поставил перед моим отцом. Ты сделала это. Маленькая девочка с большим сердцем.
Она смотрела на него большими и блестящими глазами. Ее волосы танцевали на ветру, целовали ее лицо и улетали, чтобы вернуться снова. Вали отпустил ее руку и приподнял свободной рукой подбородок. Их глаза встретились.
— Бренна. Скажи мне, чего ты хочешь от меня. Если это в моих силах, я это сделаю.
— Я не знаю, — прошептала она. — И не понимаю, как мне узнать.
— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? — он думал, что знает ответ. Он надеялся, что знает. Но она молчала. — Бренна?
Она моргнула и покачала головой.
— Я не…
— Тогда я помогу тебе понять.
Вали наклонил голову и поцеловал ее.