Она откинула мех и встала.
— Ты собираешься быть самодовольным и невыносимым весь день.
Он встал и притянул ее ближе.
— Я лишил тебя чувств. Считай, что тебе повезло, и я не стану рассказывать об этом в зале.
Смеясь, она легонько ударила его в живот и пошла умываться и одеваться.
oOo
Хотя дни становились теплее и светлее, близилась середина зимы, и погода была отнюдь не теплой. А работа была сложной и требовала много сил, и когда они прервались на обед, щеки румянились не от мороза, а от усилий.
Все расселись у костра в центре деревни, и женщины подавали горячий скауз, хлеб и медовуху. Большинство женщин трудилось на кухне. Живя с родителями, Бренна не готовила, а живя в рабстве, не прислуживала. В этот день она помогала чинить крыши — хотя большая часть ее работы заключалась в том, чтобы оградить шаловливых детей от неприятностей, в то время как мужчины рубили дрова, ставили грубые балки и закладывали ярусные деревянные кровли.
Есть не хотелось, и Бренна грызла кусок хлеба и смотрела на других. Суровая погода и разрушения, казалось, не омрачали ничье настроение. Мужчины и женщины сидели вокруг огня или бродили рядом, болтали и смеялись. Молодые люди, прикончившие обед, пока другие еще ели, боролись в снегу. Дети бегали и визжали, убегая от Вигера, а он изображал монстра, топая и рыча на них.
Леиф и Ольга сидели вместе, разговаривали. Ольга учила Леифа языку Эстландии, и он был прилежным учеником. Он уже знал достаточно, чтобы говорить с жителями деревни без переводчика. Бренна завидовала. Языки ей не давались, хотя она и пробовала учить. Ольга уже бегло владела их языком, да и Леиф не отставал в знаниях, и даже Вали и некоторые из воинов уже знали достаточно, чтобы объясняться, и только Бренна сумела изучить всего лишь несколько слов и фраз и по-прежнему опиралась на пантомиму, когда переводчика не было рядом.
Вали попытался помочь ей однажды, но попытка чуть было не закончилась дракой — это был единственный раз, когда они всерьез поругались. Вдали от битвы Вали был уравновешенным, терпеливым — добросердечная душа. Бренна и в себе открыла тогда мягкость. Но ей не нравилось чувствовать себя глупой, а в тот день так и случилось.
Она смотрела, как Вали разговаривает с Ормом, стоя в окружении своих друзей и семьи. Даже сидя в одиночестве, Бренна ощущала уют дружеского общения. С тех пор, как они захватили замок и наладили отношения с местными, каждый день казался Бренне все более и более нормальным. Даже налетчики, знающие ее в течение многих лет, начали относиться к ней иначе — как к одной из них. Люди обращались к ней, и не просто потому, что не могли этого избежать. И в последние недели, поняла она вдруг, все называют ее просто Бренна.
Никогда ее жизнь не была такой.
Сделав глоток медовухи, она скривилась. Обычно ей нравился вкус меда Эстландии, но, кажется, на этот раз что-то было не так. Но остальным вроде бы все пришлось по вкусу. Бренна понюхала чашку. Желудок вдруг скрутило, и ей пришлось быстро выплеснуть напиток в утоптанный снег.
Поднявшись, она подошла к Вали и Орму. Ее муж улыбнулся и протянул руку ей навстречу, и когда она приняла ее, притянул к себе и обнял, не прекращая разговора. Она ощущала это по-особенному — как будто его любовь к ней была такой же частью его, как дыхание.
Как и ее любовь к нему.
oOo
Горожане работали все вместе, и к вечеру две конюшни были восстановлены. Решили сосредоточиться сначала на конюшне, ведь жители могли бы и дальше жить в замке, а вот животным в этом странном и роскошном месте было слишком тесно и неудобно. Налетчики привыкли делить жилье со скотом; это иногда помогало согреться в суровые зимы. Но народ Эстландии, по крайней мере, этой его части, жил в крошечных хижинах рядом с помещениями для скота. Многие конюшни казались более удобным, чем дома.
Решив работать так долго, как позволит переменчивый зимний свет, мужчины перешли к следующей крыше. Бренна и Астрид с Харальдом, и Тордом, и несколькими крестьянами направились обратно в замок. Они должны были вернуть обратно в деревню уведенных из нее животных, а мужчины остались бы здесь, чтобы позаботиться о них.
Чувствуя себя донельзя уставшей, Бренна был рада, что едет в замок. На Фрейе она могла немного отдохнуть и собраться с силами, готовясь к обратному пути. В ожидании остальных она сделала несколько длинных глотков из меха с водой.
Они ехали рысью, но не гнали, сохраняя устойчивый темп, но не так быстро, чтобы не иметь возможности поговорить. Бренна поняла, что она действительно сильно отстает от других в изучении языка Эстландии. Хотя их группа состояла и из налетчиков, и из жителей, звенела дружеская болтовня, одни рассказывали анекдоты, другие смеялись. Даже Астрид, казалось, понимала, что говорят вокруг. Но Бренна могла лишь уловить пару слов там, пару слов здесь, и смысл шутки ускользал.
Но все же она обнаружила, что улыбается, как будто заразившись хорошим настроением от остальных. Она чувствовала себя немного одиноко, не понимая шуток, и, это задело ее больше, чем несколько месяцев назад. Она решила, что надо поговорить с Ольгой и попробовать еще раз.
Уже на полпути к замку, Бренна вдруг почувствовала себя совсем плохо. Она решила, что дело в еде, а потом мир вдруг резко сместился в сторону, как корабль во вспененном море. Повинуясь инстинкту, она сжала ноги и потянула поводья на себя. Фрейя попыталась воспротивиться этой непонятной ей команде, а потом Бренна почувствовала себя пушинкой и, потеряв равновесие, упала на землю.
Взрыв боли в голове от удара о снег был последним, что она запомнила.
oOo
Открыв глаза, Бренна поняла, что лежит в кровати, которую она делила с Вали. Комната была залита золотым заревом огня. Стояла ночь. Вали сидел на стуле рядом с ней, глядя через кровать на яркий большой огонь. В комнате было уютно и тепло.
Ее голова ужасно болела, и Бренна подняла руку, чтобы прикоснуться к месту, которое болело больше всего. Она нащупала большую шишку, мягкую и твердую одновременно. Она, должно быть, ударилась о камень под снегом, когда упала с Фрейи.
Ее движения встревожили Вали, который оставил свой стул и сел на кровать рядом с ней.
— Бренна. Моя любовь. Как ты?
— Голова болит. И мое эго тоже. Я не падала с лошади уже много лет. Прости, что напугала. Это была всего лишь кочка.
Он улыбнулся и поднял ее руку к губам, провел по бороде костяшками ее пальцев и поцеловал их.
— Бренна. Ольга считает, что ты носишь ребенка.
Голова болела, Бренна чувствовала себя странно. Она услышала его слова и поняла их, но они для нее были чужими.
— Что?
— Она спросила, когда в последний раз ты теряла кровь. Я сказал ей. Чувствительность груди, отсутствие голода, обморок — Ольга говорит, что это признаки того, что в тебе есть ребенок.
— Что? — это было единственное слово, которое пришло ей в голову.
Он склонил голову.
— Любимая, ты удивлена? Я сеял свое семя внутри тебя каждый день, часто и не раз. Ты не думаешь, что мы могли сделать ребенка?
Она не думала. Такого никогда не происходило с ней, даже в мечтах. Давным-давно Бренна оставила мысль о том, что узнает любовь, станет женой или матерью, и эти понятия просто растворились в ее сознании. Даже свадебный обряд, даже подарки для будущих детей казались какими-то абстрактными, были просто частью ритуала, а не ее жизни. Она никогда не думала и не говорила о детях.
— Я никогда не думала, что смогу. Я уже рассталась с надеждой на это.
Он нахмурился и коснулся рукой ее щеки.
— Ну, так верни ее обратно. Ты заслуживаешь счастья, и у тебя оно будет. Ты носишь моего ребенка, Дева-защитница. Боги улыбаются нам, мы им нравимся.
Бренна залезла руками под мех и сложила ладони на свой живот. Спальное белье было таким тонким, что она могла чувствовать свою кожу.