Он отпустил ее.
Она выпрямилась и вернулась к кровати. Не глядя на Вали, она сказала:
— Теперь иди. В этой комнате в это время нет места для мужчины.
— Я не оставлю их, — он сказал это так решительно, как мог. Он не бросит их.
Ольга развернулась и снова посмотрела на него.
— Очень хорошо. Может пригодиться. Ей плохо. Удерживай ее наверху.
Вали не нужны были наставления. Он кивнул и упал на колени у края кровати, взяв холодные руки Бренны в свои. Ее веки задрожали, и морщина боли пересекла ее лоб.
— Будь со мной, Дева. Ты отважна и сильна. Открой глаза.
Она открыла и повернула голову в его сторону.
— Что-то не так, — прошептала она, языком слизывая розовую пену на губах. — Неправильно.
— Бренна, — Ольга была рядом. — Когда почувствуешь боль, не борись с тем, чего хочет твое тело. Вали поможет. И я помогу.
— Ольга. Это неправильно.
Ее голос был так слаб, так тих, будто она уже говорила из-за пределов этого мира. Ее веки снова дрогнули, закрываясь, и Вали схватил ее за руку.
— Бренна! Останься!
Она закричала — слабый тихий крик, который передал всю глубину ее беспомощной, безнадежной боли. Ольга сказала:
— Вали, помоги ей сесть. Сейчас.
Он так и сделал, сдвинув руку под ее спину, но, когда он потянул ее вверх, она снова закричала.
— Ей же больно!
— Все это причиняет ей боль. Не обращай внимания и помоги ей. Бренна! Бренна, слушай меня. Тужься. Слушай свое тело, тужься!
Она подчинилась. Ее тело сжалось, ее брови сошлись в одну линию, и она дико закричала. Ольга с выражением глубочайшей сосредоточенности на лице засунула руку Бренне под юбку.
Когда Бренна снова расслабилась, Ольга вздохнула и покачала головой. Когда она отстранилась, ее руки были покрыты кровью.
Кровью Бренны. Или их ребенка.
— Вали, пожалуйста. Слишком поздно, у нас нет выхода. Она должна нам помочь. Разбуди ее.
Он смотрел на ту, которую держал в своих объятьях. Он терял ее. Но он не хотел, не мог ударить ее.
Поэтому он приложил свои уста к ее уху и заговорил с ней.
— Бренна, останься со мной. Будь сильной. Сражайся, воительница. Найди свою ярость и огонь и возьми их. Пожалуйста, — он вложил в ее руку меч и поднял его. — Подними свой меч и сражайся. Никакая боль не сломит Око Бога. Воительницу отца Одина. Боли тебя не сломить.
Пока он говорил, взрыв грома потряс каменные стены, и молния осветила трещины сквозь узкие окна, закрытые ставнями от холода.
— Боги видят нас, Бренна. Тор ответил нам. Давай же, делай то, что должна.
Она проснулась, заплакала и стала тужиться. Ольга наклонилась. Вали сходил с ума от желания взять на себя боль Бренны. Но это было невозможно.
Как и прежде, когда ее тело ослабло, Бренна почти потеряла сознание. Ее голова откинулась, и она расслабилась в его объятиях. Но в этот раз Ольга не отошла от нее, и две другие женщины подошли ближе. Они засунули руки под юбки его жены, между ее ног.
Он услышал слабый звук, похожий на крик мыши.
— Та hingab, — пробормотала одна из женщин, Анна.
— Он дышит? — Вали осторожно уложил Бренну и встал. — Он родился? Он живой?
Все еще занимаясь делом, Ольга сделала резкое движение одной рукой и кивнула Анне, которая забрала из ее рук какой-то кровавый узелок.
Затем Ольга посмотрела грустными глазами на Вали.
— Он живой, Вали, но не проживет долго. Он слишком мал и не сделан до конца. Но пока да, у тебя есть сын. Нет ничего постыдного в том, чтобы помочь ему избавиться от этой боли. Анна позаботится о нем.
Он не знал обычаи народа Ольги в таких вопросах, но знал, как поступают с такими детьми на его родине. Такой ребенок, рожденный неправильно или слишком рано, будет убит или вывезен в лес и оставлен умирать. Их мир был жесток и беспощаден в отношении уродства или слабости.
Но эта боль, о которой говорила Ольга, это его сын. Его первенец, который пока был жив. Он не откажется от него.
— Нет. Дайте его ко мне.
— Вали…
Он протянул руку.
— Дайте его.
Ольга кивнула Анне, которая с явным страхом на лице подала ему окровавленный узелок. Шнур, который связывал мать и ребенка вместе, свисал вниз, на конце его была завязана шерстяная нитка.
Казалось, Анна подала ему только тряпки, настолько мал и невесом был его малыш. Он уместился у Вали в ладонях. Комок зашевелился, и Вали прижал ее к груди, баюкая его с лаской, которую в себе не знал.
Такой маленький. Он отодвинул ткань и увидел крошечное, идеальное лицо и крошечные, идеальные ручки. Его кожа казалась полупрозрачной, и даже в свете факелов и свечей Вали мог видеть нити вен на маленьких руках и на закрытых глазках.
Маленькое личико сморщилось, и его сын издал еще один слабый мышиный писк. В то же время гром и молнии сотрясли небо. Гром и молния зимой — редкость. Человек, родившийся в такую ночь, мог бы рассказать свою историю. Возможно, это был знак, что его маленький сын сможет выжить.
— Тор с нами сегодня, мой сын. Тебя будут звать Торвальд.
Вали почувствовал на себе взгляд Ольги. Он посмотрел на нее и увидел, как она напряжена. Но ему было все равно. Его сын был жив, в его руках и у него будет имя.
— Его зовут Торвальд.
Ольга подарила ему мягкую улыбку и кивок, после чего отправилась обратно к Бренне. Женщины все еще стояли вокруг нее, она все еще была без сознания. Лицо ее посерело, рот открылся.
— Ольга…
— Она потеряла много крови, Вали, и ее ребра… murtud?
Было необычно для Ольги забыть слово, и Вали не знал, что именно она хотела сказать.
Она раздраженно фыркнула.
— Она ранена. Вот почему из ее рта идет кровь. Рождение малыша тут не поможет. Она должна иметь время, чтобы пополнить свою кровь, и тогда исцелится. Мы сделаем все, что можем. Если ваши боги с вами, возможно, они помогут ей.
Вали держал своего сына и смотрел, как женщины трудятся, чтобы спасти его жену. Он хотел быть рядом с ней, но там не было для него места. Он не знал, что делать. Его сердце рвалось на части.
Он может потерять их обоих в эту ночь. Но, скорее всего, так и будет.
Нет. Они были не одни. Они были Бренна Око Бога и Вали Грозовой Волк, любимцы богов, и она родила сына.
«Тор, — начал он молча молиться. — Я молю тебя. Спаси мою семью».
Торвальд, его сын, издал еще один тонкий крик, слабее, чем предыдущие. Вали перевел взгляд на сверток в своих руках и отодвинул ткань. Под тонкими ребрышками билось сердечко, дрожало от дыхания. Пока он смотрел, дыхание сына стало реже.
И потом остановилось.
Он смотрел на маленькую грудку долгие мгновения, ждал, что она снова начнет подниматься, но нет. Крошечные ручки лежали неподвижно. Сын, которого он и Бренна зачали вместе, покинул их. Его глаза горели от слез, Вали повернулся к Бренне, но не смог разглядеть ее за столпившимися у кровати женщинами
Теперь он потеряет и ее?
— Бренна, — это был только шепот, и он не мог ее удержать. — Пожалуйста.
Молния ударила еще раз, жестокий луч света, за которым последовал ужасный удар молота Тора о землю.
— ЧЕГО? — закричал Вали, пугая женщин. — ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ?
Недолго думая, он побежал к двери и открыл ее. Все еще держа на руках ребенка, завернутого в ткань, пропитанную кровью его матери, Вали побежал по коридору, вниз по темной лестнице, через замок, через тяжелые двери и в ночь.
Снег валил, хлопья были такими большими, что не было видно и зги. Ветер бесновался и гнал снег по направлению к югу.
Сквозь бурю Вали шел прочь от замка. Он вытянул руки со свертком, в котором лежал его умерший сынок, и позволил тряпкам упасть на снег у его ног. Затем поднял к небу обнаженное тельце мальчика.
— ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ? КАКУЮ ЕЩЕ ЖЕРТВУ ТЫ ОТ МЕНЯ ХОЧЕШЬ? ТЫ УЖЕ ЗАБРАЛ МОЕГО РЕБЕНКА! ТЫ ЗАБЕРЕШЬ ЕЩЕ И МОЮ ЛЮБИМУЮ? ЛУЧШЕ ВОЗЬМИ МОЕ СЕРДЦЕ ИЗ ГРУДИ!