Выражение ее лица смягчилось.
— Разве у реки мы сможем побыть наедине?
— Конечно, а почему нет? Но если кто-то заметит нас, разве это будет так уж ужасно? Если кто-то увидит нашу любовь?
— Ну, тогда они могли бы присоединиться к нам, — с этими поразившими Вали словами Бренна потянула его за руку в сторону реки.
Он отстранился и повернул ее к себе лицом.
— Бренна?
Она засмеялась и покачала головой.
— Ну что ты, конечно, нет. Я просто хотела увидеть это выражение на твоем лице.
Вали почувствовал облегчение. Мысль о том, чтобы разделить ее с мужчиной или женщиной, заставила его внутренности сжаться. Но мысль о том, что кто-то может их увидеть, доставила ему удовольствие. Обычно Бренна была очень закрытой — совсем не такой, как ее соплеменники. Он скучал по дням ее беременности, когда она не могла сдерживать себя, и ей было наплевать на свидетелей.
И когда она носила платья с юбками, которые он мог запросто задрать.
Он поцеловал ее ладонь.
— К реке, воительница. Я собираюсь заставить тебя выкрикивать мое имя так громко, чтобы это смогли услышать все наши друзья.
Глава 17
Фрейя повернула голову и подтолкнула Бренну бедром, заставляя ее отступить, чтобы сохранить равновесие.
— Тише, милая. Будь храброй.
Она втерла мазь, которую дала ей Ольга, в рану на холке лошади. Фрейя беспокойно переступала с ноги на ногу, и кожа под пальцами Бренны дрожала. Рана была большая и кровоточила, и Фрейя на ближайшие дни наверняка останется в стойле.
— Я должна была вчера седлать тебя сама. Мне жаль.
Вали подошел к двери стойла и оперся на нее.
— Как она?
— Когда я промыла, стало просто ужасно. Она и вчера наверняка болела, только Фрейя не показывала.
Закончив с мазью, Бренна шагнула вперед и погладила нос своей кобылы.
— Она хорошо подходит своей всаднице. Терпеливая и храбрая.
Бренна улыбнулась мужу. Он казался таким простым симпатичным парнем, особенно когда улыбался. Улыбка освещала его голубые глаза, открывая взору лицо любящего и доброго человека, обычно спрятанное под маской сурового воина.
— Я думала, ты уже уехал.
Он часто вставал раньше нее и, как правило, к этому времени уже успевал уехать в деревню. Бренна взяла на себя кое-какие обязанности в замке, помогая женщинам ткать и выполняя другую работу, чтобы обеспечить будущее новой деревни. Обычно она уезжала из замка позже.
— Я вернулся за тобой, вспомнив о Фрейе. Решил, что ее наверняка сегодня нельзя седлать.
— Я не должна была позволять мальчикам ухаживать за ней. Моя лошадь, моя забота.
Они привлекли к работе всех тех, кто был способен ее выполнять, а детей отправили в замок, подальше от неприятностей.
Накануне она позволила Якобу оседлать свою лошадь. До этого она проверила подпругу и попону, и казалось, все было в порядке. Фрейя не жаловалась. Но когда уже вечером Бренна сняла седло и попону со спины лошади, то наткнулась на уродливую кровоточащую рану, липкую и покрытую распушенной шерстью, прямо возле холки. Попона была сырой и натерла лошади спину за день.
Теперь Якоб скрывался от Бренны. Ему бы не поздоровилось.
— Поехали со мной. Мой конь может нести нас обоих.
У Вали был все тот же конь, огромный бугай. Он был с ним все время, что они провели в Эстландии, как Фрейя была рядом с Бренной, но Вали так и не дал коню имя. Его народ скорее был готов дать имя мечу, нежели коню. Но Бренна чувствовала тягу к животным, сопереживала. Она видела, как они смотрят и слушают. Они не были просто средства для перевозки людей и вещей. Они были живыми существами. Они чувствовали боль и знали радость.
И конь был больше живым существом, чем любое другое животное. Она и Фрейя были командой. Бренна должна была дать ей отдых.
— Да, я поеду с тобой.
Она поцеловала свою подругу в нос и покинула стойло. Прежде чем Вали взял ее за руку, чтобы вывести из конюшни, Бренна зачерпнула сладкий овес и позволила Фрейе поесть из ее рук.
— Ты испортишь этого зверя, — добродушно пробурчал Вали.
— Нет. Я уважаю ее.
Они вышли наружу. Бренна запрыгнула на лошадь Вали, и тот вскочил в седло следом. Усевшись, он потянул ее назад, пока ее спина не оказалась плотно прижатой к его груди. Бренна чувствовала контуры его мускулистых бедер и мягкую спокойную плоть.
Они никогда не ездили так раньше, но лошадей было в обрез, и поэтому выбора у Бренны не было. Не то чтобы она сделала другой выбор. Находясь так близко к Вали, ощущая его руки вокруг своего тела и широкую грудь позади себя, она чувствовала себя спокойной и довольной.
Он пустил коня быстрой рысью, и трение их тел друг о друга вскоре заставило их возбудиться. Вали наклонил голову и поцеловал кожу чуть ниже ее уха. Бренна усмехнулась, но тут же застонала, когда его язык прочертил мокрую линию до ее плеча.
— Мы не учли это осложнение, — она повернула голову и уткнулась носом в его бороду.
— Я учел. Именно поэтому я вернулся за тобой.
— Правда?
— Леиф предложил мне взять своего коня, чтобы ты могла поехать на нем. Я отказался. Я хотел ехать с тобой вот так.
Он взял вожжи в одну руку, а свободной рукой полез ей под кожаный топ и льняную тунику, одновременно потянув за шнурки бриджей.
— Вали, мы не можем заниматься этим в седле.
— Если бы ты была одета, как женщина, наверняка бы могли. Но поскольку ты в бриджах, мне придется пока довольствоваться твоим наслаждением. И ты будешь у меня в долгу.
Он развязал ее бриджи и просунул руку Бренне между ног. Грубая кожа его пальцев ласкала ее нежную плоть. Она вздохнула и подвинулась, позволяя ему скользнуть дальше.
— Мокрая, — выдохнул он, слова затанцевали по ее коже. — Потрогай себя, Бренна.
Она почти лежала на нем, опираясь на его плечо, закрыв глаза, отдаваясь его прикосновениям. Его ласки заставляли ее тело сжиматься и содрогаться. Услышав его просьбу — или, возможно, это был приказ — Бренна открыла глаза и взглянула на мужа. Вали смотрел на свою руку, хозяйничающую в ее бриджах.
— Что? — переспросила она.
Рукой, которая все еще держал поводья, он потянул узел, который удерживал ее тунику на плечах. Бренна больше не носила уменьшенную версию мужской туники. Вали ужасно не нравилось, как туника стягивала ее грудь, но теперь, когда она носила хангерок, узлы завязывались так, что грудь оставалась свободной. Он говорил с Ольгой — Бренна была в курсе их разговора — и Ольга придумала для нее тот фасон, что она носила сейчас — мягкий кожаный верх по типу хангерока, но внизу, у талии, разделяющийся надвое. Под ним она была одета в тунику с широкими рукавами, которая была больше похожа на одежду для сна.
Кожаный верх чуть приоткрывал ее грудь, шнуровался спереди и уходил лямками на плечи. В такой одежде Бренна чувствовала себя почти раздетой. А еще она казалась себе красивой. Это был идеальный компромисс между комфортом и практичностью мужской одежды и грацией женской.
Бренна начала носить такую одежду, и другие женщины вскоре последовали ее примеру. Деревня была полна женщин в бриджах.
Когда туника сползла с плеч, грудь Бренны оказалась почти голой.
— Возьми свои груди в руки, как ты делаешь в нашей постели, — сказал он, скользнув пальцами внутрь нее.
Она издала глухой слабый стон — как всегда, когда он находил для нее новый источник наслаждения, и положила свою руку на его, нажимая сильнее.
— Я хочу увидеть твою грудь, жена. Я хочу увидеть, как ты сжимаешь ее от удовольствия.
Вали, будучи более опытными, чем она в вопросах любви, часто командовал, и Бренне это нравилось. Она с удовольствием расслаблялась и позволяла ему делать все, что он хотел — и иногда, словно заново открывала для себя собственное тело. Но после того раза, когда он захотел овладеть ею, чтобы заставить снова забеременеть, она не могла позволить себе расслабиться.