– Осталось два заряда, сэр! – прокричал ему на ухо Тригембо.
– Проклятье! – крикнул он в ответ. – И что мы будем делать потом?
– Не знаю, сэр, – матрос поглядел вниз – Присоединимся к остальным?
Дринкуотер посмотрел на палубу. Орудийная пальба, похоже, приостановилась, и ветер частично снес дым. Он видел, как Уайт размахивает кортиком, набросившись на американца, теснящего английского уоррент-офицера. Последний получил удар в бедро, но тут американец скорчился, когда подоспевший Уайт пырнул его в бок. Дево – тесак в одной руке и перехваченный за дуло пистолет в другой, – метался как безумный, ободряя парней Кина и уцелевших канониров с верхней палубы.
Посмотрев назад, Дринкуотер отметил, что Крэнстон на грота-рее занят тем, что рубит спутавшиеся снасти, соединяющие корабли.
Ну конечно! Им необходимо отвести «Циклоп» от корабля мятежников.
– Нам нужно развести корабли, Тригембо!
– Есть, сэр, но янки ведь у нас на ветре, сэр.
Это было так. Давление ветра прижимало корпус «Креолки» к борту фрегата так же надежно, как будто корабли были связаны друг с другом. Дринкуотер снова посмотрел вниз, и взгляд его упал на якоря. Поутру Дево распорядился изготовить становой якорь, поскольку они уже приближались к американскому побережью. Все что от них требовалось – это отдать якорь.
– Становой якорь, Тригембо! – взволнованно закричал Натаниэль, указывая рукой.
Тригембо тут же ухватил идею. Оба моряка спустились вниз по фока-штагу. Якорь подвешивался к правому борту на цепях. Цепи заканчивалась кольцами, сквозь которые пропускались пеньковые канаты, крепящими якорь к борту.
Выхватив нож, Тригембо атаковал канаты, удерживающие шток, а Дринкуотер занялся пяткой якоря.
Дико орущая масса сражающихся находилась от них пока еще в нескольких футах. Поскольку «Креолка» прижалась к «Циклопу» с левого борта ближе к корме, на форкастле было относительно спокойно. Тут вдруг с мачты приватира кто-то открыл огонь из мушкета. Пуля ударила в лапу якоря и с визгом срикошетила. Пот ручьем лился с обоих мужчин, и Дринкуотер начал уже проклинать свою нелепую идею; ему казалось, что канаты никогда не поддадутся. Голова у него раскалывалась от шума битвы, ныл ушиб, нанесенный Моррисом. Между ног у него в палубу вонзилась пуля. Его спина являла собой прекрасную мишень, и в следующий раз стрелок вряд ли промахнется.
Тригембо вскрикнул. Его канат разошелся, и под весом якоря последние пряди троса, который пилил Дринкуотер, лопнули. Якорь с плеском упал в воду.
– Дай Бог чтобы канат размотался…
Он размотался, по крайней мере достаточно, чтобы якорь достиг дна. Канат натянулся, провис и натянулся снова, заставляя оба корабля повернуться носом к течению, идущему на северо-восток от побережья Флориды и Каролины. Течение действовало на оба корпуса одинаково, но «Циклопа» удерживал якорь. Дринкуотер поглядел в направлении кормы. Он первый заметил, как между кораблями образовался проем, говорящий, что «Креолку» медленно относит от ее противника.
– Она отходит ребята, ее относит!
Повернулась одна голова, потом другая, и тут разом все англичане обернулись, наблюдая за перемещением вражеского судна. Разразившись криками, они с удвоенной энергией обрушились на своих противников. Те же, бросая взгляды через плечо, начали понимать, что происходит. Милиция побежала первой, топча без разбора своих и чужих. «Креолка» медленно сползала назад, то и дело цепляясь за фрегат, и только через несколько минут она отошла, наконец, от «Циклопа». Этого времени оказалось достаточно, чтобы большая часть американцев вернулась на свой корабль, изнуренные британцы им не препятствовали. Последние сцены этого акта могли бы показаться комичными, если бы не происходили при столь мрачных декорациях – на окровавленной палубе, усеянной телами мертвых и умирающих людей всех трех национальностей.
Несколько человек спрыгнули за борт и вплавь ринулись к своим товарищам, бросавшим с «индийца» концы. Одним из них был французский капитан, который, прежде чем броситься в воду и поплыть, стоял на поручнях фрегата и ожесточенно жестикулировал. На переходном мостике «Циклопа» нашли негра: бедолага, выпучив глаза, стоял на коленях и молитвенно сжимал руки, прося о помиловании. Увидев Дринкуотера, стоящего почти в одиночестве в носовой части корабля, негр бросился к нему и припал к его ногам. За ним мчался Дево с горящими жаждой крови глазами…
– Нет, масса, моя сдаваться! Моя сдаваться, как генерал Бургойн точно. Моя сдаваться!
На самом деле это Вилер остановил первого лейтенанта и привел его в чувство, сказав последнему, что его требует капитан. Но негр этого не знал, и счел спасителем Дринкуотера. Корабли разошлись уже примерно на два кабельтова. Ни один из них не был в состоянии немедленно продолжить бой.
– Однако, – заявил капитан Хоуп Блэкмору, когда они вышли из под защищавшей их шеренги морских пехотинцев, – еще чуть-чуть и нам была бы крышка!
Штурман с облегчением кивнул, не в силах найти слова. Хоуп рассмеялся нервным, коротким смешком.
– Но дьяволу придется подождать нас еще немного, а, Блэкмор?
«Креолку» медленно сносило назад.
– Обрезать канат, мистер Дево, – распорядился Хоуп, – и разыщите того, кто отдал якорь.
– Я бы предложил выбрать его, сэр…
– Проклятье, режьте канат, я намерен взять то судно раньше, чем вести о нашем прибытии расползутся по всему побережью.
Дево пожал плечами и отправился на нос.
– Мы уже вошли в мелкие воды, – сказал Хоуп, повернувшись к штурману.
– Да, сэр, – ответил пришедший в себя Блэкмор.
– Ставим паруса, нам сначала надо прикончить этого мятежника.
Но «Креолка» оказалась расторопнее. Она находилась под ветром и вскоре дала ход. Через пятнадцать минут за ней последовал и «Циклоп», отставая от приватира на две и три четверти мили.
Именно такой оставалась диспозиция на момент, когда село солнце.
Внизу, в кокпите, негр начищал башмаки Дринкуотера. Тот просто не видел возможности отделаться от прицепившегося к нему чернокожего, а в царившей после битвы суете никто не обращал внимания на такое пополнение в экипаже «Циклопа».
– Как тебя зовут? – спросил мичман, с интересом разглядывая причудливые черты негра.
– Моя звать Ахиллес, масса, и моя ваш слуга…
– Мой слуга? – изумился Дринкуотер.
– Да, масса! Вы спасать моя жизнь. Ахиллес ваш лучший друг.
Глава четырнадцатая. «Искусные планы мышей и людей…»13
Наступивший рассвет застал «Циклопа» в полном одиночестве насколько можно было обозреть горизонт. «Креолка» улизнула, и капитана Хоупа душила ярость при мысли, что его прибытие к побережью станет теперь всеобщим достоянием. Но ему не оставалось иного выбора как только без промедления исполнить полученные приказы. Он с нетерпением ожидал, когда штурман закончит полуденные измерения. Закончив расчеты, Блэкмор доложил:
– Тридцать четыре градуса двенадцать минут северной широты, сэр. Это значит, – он бросил взгляд на доску, – что мы находимся в сорока трех милях к северу от места прибытия, хотя нам еще надо обогнуть мели Фрайнг-Пэн.
– Отлично, – кивнул Хоуп. – Сделайте необходимые приготовления, и будьте любезны зайти ко мне вместе с первым лейтенантом. Да, мистер Блэкмор, пусть молодой Дринкуотер принесет карты ко мне в каюту.
Когда пришли штурман и Дево, Хоуп любезным жестом пригласил их сесть. Дринкуотер расстелил на столе карты.
– Хм-м, мистер Дринкуотер, – начал Хоуп. – Первый лейтенант доложил мне, что это вы отдали становой якорь во время схватки с «Креолкой»?
– Э… да, сэр. Мне помогал фор-марсовый Тригембо, но я один несу полную ответственность за потерю якоря…
– Именно так…
– Если позволите заметить, сэр, – вмешался Дево, – возможно, именно это спасло корабль.
Хоуп строго посмотрел на него. В голосе Дево чувствовалась нотка упрека. Но у Хоупа не было сил злиться. Он обменялся взглядами с Блэкмором. Старый штурман едва заметно пожал плечами. Хоуп усмехнулся про себя: старикам многие вещи видятся совсем иначе…