Несмотря на серьезность новостей, Вилер не мог удержаться, чтобы не подтрунить над негром. К концу своего монолога Ахиллес вскочил и вытянулся, стараясь подчеркнуть значимость упоминания о валлийских фузелирах Его Величества. К сожалению, результатом его рвения стал удар головой о бимс, расположенный слишком низко, чтобы негр мог выпрямиться в полный рост. Ахиллес тут же вновь согнулся, вызвав у Вилера и Дринкуотера взрыв смеха.
– Отлично, Ахиллес. А что до тебя… Ты мог бы записаться добровольцем во флот…
– Моя ничего не знать про корабли, масса, – ответил Ахиллес, потирая ушиб. – Ахиллес – чертовски хороший слуга, масса…
– Ну, в таком случае ты мог бы прислуживать мне…
– Ахиллес слуга вот этого джентльмена, масса, – указал негр на Дринкуотера.
– Даже не знаю, что скажет на это достопочтенный Джон, парень, – Вилер посмотрел на Дринкуотера. – Ему же придется все доложить…
Дево то и дело гневно фыркал, слушая рассказ Вилера.
– Молодой Нат оказался весьма прозорлив, придав такое значение наблюдениям негра.
– Не совсем, – заметил первый лейтенант, еще злой на Хоупа. Он залпом выпил кружку флипа и утер рукой губы. – Парень был в каюте, когда Старикан…, ну, черт побери, когда я не выдержал и выложил все… До сих пор еще не успокоюсь. По крайней мере, мои подозрения оправдались…
– Как же нам быть?
Дево помолчал, потом налил еще кружку флипа.
– Слушай, Вилер. Я заведу разговор сегодня за обедом. А ты меня поддержишь…
Наивно было полагать, что разговор об их миссии не станет за обедом главной темой для обсуждения. Плохое качество блюд не давало забыть, что они уже давно бороздят воды Северной Атлантики без достаточного запаса провизии. Получилось так, что разговор затеял сам Хоуп, решивший пояснить, почему они оказались у берегов Каролины.
– И все-таки я не понимаю, зачем было отправлять фрегат в такую глушь. Не вижу в этом смысла ни с военной, ни с морской, и ни с какой-либо иной точки зрения, – осторожно заявил Дево, пытаясь направить беседу в нужное русло. Но Эпплби, почувствовав заминку, не дал Хоупу ответить. Дринкуотер с открытым ртом внимал менторским разглагольствованиям хирурга.
– С вашего позволения, джентльмены, я выскажу свою точку зрения на проблему, которая вас занимает, – начал тот. Дево уныло вздохнул, а Хоуп с трудом подавил улыбку. – Ваша наивность делает вам честь, мистер Дево. – Первый лейтенант попытался возразить. – Нет-нет, не перебивайте меня. При всем уважении к капитану Хоупу, я склонен считать, что эта операция носит политический, а вовсе не военный характер, и потому, осмелюсь заявить, ускользает от понимания таких бравых воинов как вы…
«Вот так-так, – подумал Хоуп, – то ли Эпплби ясновидящий, то ли ему все известно».
– Подумайте, господа, кто кроме политиков мог это придумать? Политиков, издавших Принудительные акты14 и игравших в войну с парламентскими статутами? Конечно политики! Милорды Норт15 и Джермен измыслили это! Джермен, допустим, сказал Норту, как здорово все получится. И дешево. Напечатать несколько миллионов бумажек, обрушить экономику мятежников, поставить Конгресс на колени. И не нужно войск, не нужно полагаться на генералов и адмиралов и все это – вот в чем вся прелесть – благодаря блестящей идее их сиятельств!
Со стороны собравшихся за столом офицеров послышался ропот одобрения.
– Вы улавливаете суть, джентльмены. Идею выносил человек, которого после Миндена выгнали из армии за трусость, но который благодаря толстой шкуре и другому имени остался…
– Сэквиль16, Богом клянусь! – воскликнул Вилер, не обращая внимания на попытку Эпплби сострить. – Я совсем забыл. Разве не вычеркнул его король собственноручно из армейского реестра, запретив впредь занимать любую военную должность?
– Именно так, дорогой сэр, покойный король так и сделал. И кем же теперь стал означенный субъект? Никем иным, как фактическим руководителем военных операций в Америке, стране, о которой он ничего не знает. Вот Барре знает, но Правительство игнорирует бравого полковника. Берк, Фо и Чатэм знают, но никто не прислушивается к их мнению. И вот мы здесь! – Эпплби удовлетворенно перевел дух и обвел взглядом публику, словно ожидая аплодисментов.
– Вы не вполне правы насчет Джермена, мистер Эпплби.
Эпплби нахмурился и покрутил головой в поисках того, кто осмелился ему противоречить. Это был Крэнстон.
– Прошу прощения?! – вскинулся доктор.
– Готов согласиться, что лорд Джордж Джермен именно таков, каким вы его описываете, но в его секретариате служит американский лоялист, которого можно признать экспертом в ряде вопросов. Его зовут Бенджамин Томпсон17.
– Фи! – отозвался Эпплби. – Томпсон – это его катамит!
Дринкуотер понятия не имел, что значит «катамит», но мог предположить, судя по ухмылкам, появившимся кое у кого на лицах.
– Полагаю, мистер Эпплби, в словах Крэнстона есть доля истины, – весомо заявил Хоуп, но Эпплби не намерен был уступать.
– Не согласен, сэр.
– И я, сэр, – снова вмешался в разговор Дево в очередной попытке направить его в нужное русло. – Факты говорят сами за себя. Если Томпсон такой гений, то неужто он не знает, что наше прибытие в Чарлстон или Нью-Йорк принесло бы гораздо больше вреда мятежникам?
– А! Да вот в чем загвоздка, – снова бросился в бой Эпплби. – Джермен обращается к Томпсону. «Будь я проклят, Бенджамин, – заявил доктор, подражая манере Джермена, – если доверюсь этому тупому идиоту Клинтону и его прихвостню, чертову предателю Арнольду, который наверняка ведет двойную игру. Лучше не посылать деньги им». Джермен берет карту: «Кому же нам их послать, Бенджамин? Корнуоллису? Мне никогда не нравился этот пучеглазый. Или его заместителю, молодому Роудону? Или этому проклятому всезнайке Фергюсону?»
– Фергюсон мертв, – ровным голосом заметил Вилер.
Эпплби тем временем воздел очи горе:
– «Нет-нет, все это не то, Бенджамин. Пододвинь-ка поближе карту; где тут Каролина? Ах, вот она. Так, куда-нибудь сюда!» – Эпплби зажмурил глаза, ткнул пальцем в дамастовую скатерть, потом опустил взор, как будто вглядываясь в воображаемую карту. – «Вот и прекрасно. Бенджамин, запиши место, а то уже пять часов и мне пора провести часок-другой за столом, чтобы расслабиться…». Все надевают шляпы и уходят. Занавес.
Эпплби наконец сел, довольно ухмыляясь и сцепив руки на животе.
Кое-кто вяло захлопал. На лицах читались презрительные улыбки, выражавшие врожденное отношение моряков к этим политиканам. «Чего же еще от них ожидать», – словно говорили они.
Хоуп отчетливо понимал, что ему надо выбить подобные мысли из своих людей. Такая позиция ведет к халатному исполнению обязанностей.
– Я нахожу ваши умозаключения любопытными, мистер Эпплби, но неверными. То, что «Циклопу» предстоит выполнить задачу, понять смысл которой мы не в состоянии, вовсе не открывает новую страницу в морской истории. Весь смысл военно-морской службы состоит в выполнении приказов, без чего невозможно…
– Сэр, – проронил Дево, – лейтенант Вилер допросил негра, попавшего к нам в руки во время боя с «Креолкой». Чернокожий говорит, что Каролина пребывает в состоянии полного безвластия, и никто не имеет понятия, кто ей руководит. У лорда Корнуоллиса войск хватает только на то, чтобы удерживать несколько укрепленных пунктов и гоняться за мятежниками.
Хоуп не выдержал.
– Мистер Дево, – почти закричал он, – а каких слов вы ждали от чертова ниггера? Он же мятежник. Вы думали, он скажет, что мы побеждаем?
Дево тоже вспыхнул.
– Умоляю, выслушайте меня, сэр. Во-первых, он лоялист, и имеется подтверждающая бумага, пусть он даже оказался среди мятежников; во-вторых, он раб, освобожденный нами, и глупо ожидать от него симпатий к своим угнетателям; в-третьих, парень служил денщиком у лейтенанта из Двадцать третьего пехотного полка.
14
Принудительные Акты (англ. Coercive Acts), или Невыносимые законы (англ. Intolerable Acts) — название, которое жители тринадцати американских колоний Великобритании дали пяти законам, принятых британским парламентом в 1774. С помощью этих законов король и парламент намеревались остановить растущее движение сопротивления в колониях. Однако эти меры только усугубили ситуацию, поскольку колонисты сочли их деспотическим нарушением своих прав. «Невыносимые законы» стали толчком для созыва Первого Континентально Конгресса, целью которого было принятие мер для противодействия политике, проводимой метрополией.
15
Лорд Фредерик Норт, второй граф Гилфорд (1732-1792). Премьер-министр Британии с 1770 по 1782 гг.
16
Сэквиль, Джордж, затем известный как лорд Джордж Джермен (1716-1785). Английский военный и политический деятель. В годы Войны за независимость был госсекретарем по американским делам в кабинете лорда Норта. В ходе Семилетней войны в битве при Миндене (1 августа 1759 г.) Сэквиль, командовавший английскими войсками, отказался поддержать союзников, ганноверцев, и победа была упущена. В результате последовавшего военного трибунала Сэквиль был признан виновным, его уволили со службы и запретили занимать впредь какую-либо военную должность. После восшествия на престол короля Георга III в 1762 г. Сэквиль занялся политикой, став союзником лидера тори лорда Норта. В 1769 году он унаследовал состояние и имя свое родственницы леди Джермен, и под этим имененем стал членом кабинета тори. На посту государственного секретаря по американским делам допустил немало просчетов, среди которых можно отметить имевшие катастрофически последствия поряжения при Саратоге и Йорктауне.
17
Бенджамин Томпсон, граф Румфорд (1753-1814). Известный ученый и изобретатель. Родился в Массачусетсе, с началом Войны за независимость встал на сторону англичан. Вынужденный покинуть Америку, Томпсон сделался советником лорда Джермена.