Дринкуотер встал. Он видел, как Дево и Вилер в окружении группы людей пытаются организовать оборону. Мичман указал на них, и Шарплз кивнул. Тут к ним присоединился еще один человек. Им оказался Моррис. Он толкнул Дринкуотера, и тот снова привалился спиной к стене мельницы. Шарплз повернулся и выставил ствол мушкета между мичманами. Моррис выстрелил из пистолета, и Шарплз согнулся, в груди у него зияла дыра. Голова у Дринкуотера пошла кругом, в глазах помутилось. Он ничего не понимал. Другой всадник устремился к ним. Моррис отскочил и забежал за угол мельницы. Конный за ним. Дринкуотер бросил взгляд на Шарплза: тот был мертв. Мичман огляделся: маленькая группа вокруг обоих лейтенантов стала более многочисленной. Объятый паникой, он опустил голову и побежал, каким-то животным инстинктом уклоняясь от мелькающих сабель и копыт.
Мятежная кавалерия исчерпала преимущества внезапного нападения. Поднаторев в деле разорения уединенных ферм или истреблении из засады отрядов плохо обученной милиции, всадники привыкли к быстрым и легким победам. Моряки же, придя в себя после начального смятения, осмелели. Дево сновал среди них с яростным оскалом на лице. Англичане сплотились, их кортики полосовали бока лошадей и ноги кавалеристов. Центром сопротивления было видимое даже среди клубов пыли красное пятно – строй морских пехотинцев.
Американский командир эскадрона почувствовал, что боевой дух его парней пошел на спад. Стараясь ободрить их, он закричал: «Пощаду Тарлтона20, ребята! Устроим подонкам пощаду Тарлтона!» Это упоминание имени командира Британского легиона, войскового соединения лоялистов под командой английских офицеров, никогда не дававшего пощады пленным мятежникам, возымело эффект и атака усилилась. Но сопротивление британцев окрепло, и постепенно американцы отошли назад, держась на расстоянии мушкетного выстрела.
Постепенно пыль осела, и противоборствующие стороны смотрели друг на друга через нейтральное пространство, усыпанное мертвыми телами и павшими лошадьми. Потом американцы развернули коней и исчезли среди деревьев так же стремительно, как и появились.
Вести о приближении к Галуде «Креолки» не удивили Хоупа. Выслушав донесение Крэнстона, он отправил Скелтона на грот-мачту, наблюдать за приватиром. С чувством облегчения лейтенант сообщил, что пополудни «Креолка» остановилась на подходах к берегу, дав тем самым британцам столь необходимое им время. Почему американцы так поступили, Хоуп мог только догадываться: возможно, вражеский капитан хотел сделать необходимые приготовления, а может быть думает, что его не заметили и намерен атаковать на следующий день. Не исключено, хотя и очень сомнительно, что пребывание здесь «Циклопа» осталось тайной, «Креолка» еще ищет его, не спеша двигаясь на юг. В любом случае капитан был слишком опытным игроком, чтобы сбрасывать со счетов любые трюки фортуны.
Появление «Креолки» заставило его принять еще одно решение: немедленно отозвать Дево и его десантную партию. Колебания, проявленные им ранее, и которые так раздражали Дево, были теперь отброшены, ибо они проистекали не от старческого слабоумия, а от неуверенности в полученных приказах. Хоуп распорядился оставить форт и приготовить фрегат к отражению ночной атаки на шлюпках.
Собрав офицеров, он предложил кому-нибудь вызваться добровольцем для передачи приказа Дево. Жалкая кучка офицеров с тревогой взирала на притихший сумрачный лес через окно кормовой галереи.
– Я пойду, – сказал, наконец, Крэнстон.
– Отлично, мистер Крэнстон. Я постараюсь отблагодарить вас за такую услугу. Кто вам нужен в помощь?
– Никого не надо, сэр. Я возьму с собой чернокожего.
– Хорошо. Получите необходимые припасы у казначея, а оружие у лейтенанта Кина. Удачи вам.
Услышав слова Крэнстона, офицеры с облегчением выдохнули. Когда все разошлись, Хоуп налил себе рому и утер пот со лба, уже, наверное, в тысячный раз за этот день.
– Я буду чертовски доволен, когда Дево и Вилер вернутся… Молю Бога, чтобы с ними ничего не случилось… – пробормотал он.
Десантная партия с трудом добралась до бивуака, на котором они располагались ночью. Люди попадали на берегах ручья, спеша омыть раны и напиться воды. Комары начали очередной штурм, тяжело раненые стонали, некоторые бредили.
Дринкуотер спал плохо. Хотя он остался невредим, за исключением плеча, по которому пришелся удар плоской стороной сабли да еще нескольких царапин, полученных по пути, жара, усталость и недавние события совершенно подорвали его силы. Весь путь от мельницы он проделал как в бреду, перед его мысленным взором мелькало то мертвое тело Треддла, лежащее в луже крови, то умирающий Шарплз. Между ними появлялся Моррис, с еще дымящимся пистолетом в руке и с торжествующей улыбкой на лице. И что хуже всего, навязчивое видение Морриса вытеснило из его памяти облик Элизабет.
Натаниэль пытался восстановить его, но ее фигура расплывалась снова и снова, и ему казалось, что этой ужасной ночью в этом кошмарном лесу он навсегда лишится рассудка. Возобновившиеся атаки москитов дополняли пытку, не давая расслабиться ни телу, ни разуму, которые так нуждались в покое. Даже смерть казалась ему в тот полночный час желанным концом.
Вилер тоже спал мало. Он то и дело проверял посты, опасаясь, что противник попытается напасть на спящих. Когда серый рассвет озарил лагерь, лейтенант грустно покачал головой. Люди были измождены, их члены ныли от усталости и порезов ветками, запекшаяся кровь выступала сквозь импровизированные повязки, мухи роились вокруг открытых ран. Некоторые из раненых лишились сознания. Дево распорядился соорудить для них носилки, и через час после рассвета партия продолжила свой печальный марш.
Несколько часов спустя они нашли Крэнстона и Ахиллеса.
Негра привязали к дереву и содрали заживо кожу. Его спина была покрыта роем мух. Хэген, сам раненый, приковылял к дереву и снял негра. Ахиллес был еще жив, тяжело хватая ртом воздух. Крэнстон, видимо, пытался сопротивляться. Его повесили на дереве, но, судя по всему, он перед этим был уже мертв. По-крайней мере, Дево надеялся на это, потому что ни один человек не в силах был без приступа тошноты смотреть на то, что сделали с телом мичмана. Дево почему-то подумал, была ли у Крэнстона жена или возлюбленная? Потом он отвернулся…
Вилер и Хэген бережно уложили негра и согнали мух. Дево склонился над ним, потрогав беднягу за плечо. Вилер стоял рядом.
– Ублюдки, – выдавил он.
Ахиллес открыл глаза. Он увидел склонившихся над ним людей в красных мундирах, и вскинул руку в приветственном салюте, потом откинулся и умер.
Офицеры перерезали веревку, на которой висел мичман, и наскоро похоронили его вместе с негром. Затем колонна продолжила путь.
Вечером они вышли из леса и спустились на пристань. Вилер не мог даже протестовать, увидев, что форт покинут, а Дево почувствовал прилив облегчения. Он избавился от тяготы самостоятельного командования, и был рад, что вскоре увидит дорогое морщинистое лицо Генри Хоупа.
Едва Натаниэль Дринкуотер увидел фрегат, такой манящий в наступающих сумерках, ему захотелось сию же минуту оказаться в шлюпке и плыть туда.
– Ты в порядке, Нат?
Это был молодой Уайт, загорелый и весь сияющий от гордости за свое новое назначение.
Дринкуотер посмотрел на него. Ему не верилось, что они могут принадлежать одному поколению.
– А где Крэнстон? – спросил Уайт.
Дринкуотер устало махнул рукой в сторону леса.
– Пал в бою за защиту владений Его Величества, – ответил он, чувствуя, что цинизм облегчает душу, – с зажатыми в зубах собственными яйцами.
20
Сэр Бэнастр Тарлтон (1754-1833) – английский военачальник. В годы войны командовал Британским легионом и прославился тем, что никогда не брал пленных, за что американцы дали ему прозвища «Кровавый Бэн» и «Мясник». Боевой клич колонистов «Пощада Тарлтона» означал не жалеть противника.