– Я знаю подходящего человека, – сказал я и увидел косую улыбку, осветившую лицо жреца.
– Я подозревал, что так и будет. – Значит, Рамос все это время знал, но обходил этот вопрос стороной, на случай, если настанет день, когда ему пригодятся последователи Эхнатона.
– Хари говорит, что Зару очень изменился с того времени, когда ты был там с войсками Хоремхеба, – сообщил я Мене, – так что вам лучше поехать вместе. – Хоремхеб уже давно назвал Рамзеса Глазами Фараона на севере, назначив его надсмотрщиком за царскими полями, рабами и амбарами нижнего Кемета, вдобавок к командованию войсками. Более того, Рамзес собрал столько налогов, что смог построить новый большой город рядом с крепостью Зару. – А там Хари найдет человека, который повезет послание дальше, кого-нибудь, кому доверяет Еретик.
– Ты уверен, что его отец не слишком стар для такого путешествия? – поинтересовался Рамос, предлагая тем самым гонца.
– Что за послание? – спросила Асет, которой надоели увертки и секреты.
– О том, что мы согласны принять его в качестве Фараона на определенных условиях, которые я запишу для человека Тенры.
– Его человек – это Хари! – выпалила она, сражаясь с беспомощностью, угрожавшей ее чувству маат. – Он образованный и мудрый. И хорошо бы тебе это запомнить. И он не повезет послание, которое сочтет оскорбительным, даже если оно от Верховного Жреца Амона. – Этим она хотела сказать ему, что ни она, ни Хари, не будут делать все, что он прикажет, только из-за его положения.
Должно быть, Рамос это понял, так как быстро выложил условия, которые собирается выставить Эхнатону, – что он должен позволить Людям Солнца поклоняться тому богу, которому захотят, а все военные решения оставит Рамзесу. Помимо этого, ему будет дозволено ежегодно использовать во славу Атона только четверть сокровищницы.
– Я знаю, что Еретик устал оттого, что ему некем командовать, кроме жены и овец, – добавил Рамос, – так что он наверняка согласится с такими требованиями. Я понимаю, что это рискованно, но… – Он пожал плечами.
– Священный Совет на это согласится? – спросила Асет.
Рамос покачал головой:
– Это уже мое дело – убедить достаточно их и членов Совета Мудрецов в том, что нам выгоднее попытаться зародить традицию диктовать условия следующему фараону, что мы всегда намеревались сделать. Они и так считают, что у Царицы Еретика свои планы и что она может поставить Две Земли на колени, и тогда нас смогут захватить хетты или еще хуже.
Если однажды Рамос отказался ради дочери от шанса взойти на трон, то сейчас он рискует ради нее жизнью. И Асет это понимала.
– А я ничего не могу сделать?
– Нет! – крикнули мы с Меной, но наши мысли озвучил ее отец – то были резкие слова, рожденные страхом за нее.
– Дочь, ты и так достаточно сделала. Теперь я буду с тобой так же прям, как ты была со мной. Идя по пути, который ты считала маат, ты хоть раз задумалась о человеке, который тебя любит больше самой жизни? Или о Мери? Или ты хочешь, чтобы она росла без матери, как и ты? – Асет покраснела, и мне захотелось подойти к ней, но я остался на месте. – Возможно, я жду от тебя слишком многого, – продолжал Рамос. – Если это так, то ты дала мне повод, не только своим быстрым языком и зрелым умом, но и состраданием к окружающим. Сначала тебя потянуло к тем, кто хромает по жизни, как Рука. А теперь ты говоришь о «своем народе» – такая надменность тебе не к лицу.
– Хватит, – сказал я, так как не мог смотреть, как он раздирает ей сердце. – Этого уже больше чем достаточно. – Я говорил тихо, и мое предупреждение касалось их обоих. – Некоторые произнесенные слова нельзя взять обратно, даже если люди любят друг друга.
Мена вздохнул и поднялся, собираясь уйти.
– Мне пора. Пусть Хари ждет меня при первых же лучах солнца там, где мы поставили наш ялик. Скажи ему, чтобы подготовился к охоте на водных птиц, на случай, если нас кто-нибудь увидит.
– Я поеду, как только будет готово послание Эхнатону, – согласился я и повернулся к Рамосу. – Я перескажу Хари содержание сообщения, чтобы, в случае чего, он смог его повторить.
Асет пошла попрощаться с Меной.
– Послать Пагоша присматривать за Шери, пока тебя не будет? – прошептала она, все еще не забыв хлесткие слова отца.
– Там Сенмут с Небет, но спасибо, что помнишь о ней. – Потом он сделал нечто такое, что я видел впервые – обнял мою жену и прижал ее к себе. – Твой отец просто любит тебя слишком сильно, – прошептал он. – Я узнал эту болезнь, потому что сам ей страдаю. – Потом он посмотрел на меня и ухмыльнулся по-мальчишески. – Но Тенре-то об этом неизвестно.