— Вы вообще когда-нибудь прекращаете болтать, а?
Ленни пожал плечами.
— Просто поддерживаю беседу.
Томас вздохнул.
— Ну да, я работал в разных гуманитарных организациях. Принимал участие в вакцинациях населения в Нигере, занимался доставкой лекарств — кстати говоря, эта работа хорошо оплачивалась. Но потом я ее бросил. Гуманитарная помощь — это что-то сродни наркомании. Столько людей зависят от вас, что в конце концов возникает и обратная зависимость — вы «подсаживаетесь». И одновременно начинаете думать, что обладаете почти божественной властью. Спасаете жизни, изменяете судьбы… Это опасная фаза.
— Почему?
— Вопреки общепринятому мнению, люди, которые живут в африканской глубинке, нам вовсе не завидуют. Они ведут свой привычный образ жизни. Когда они заболевают, то предпочитают не вмешиваться в ход болезни, даже если она переходит в неизлечимую стадию. Или же обращаются к традиционной медицине. Нам, конечно, трудно это понять — мы вечно стремимся к переменам. В Бикаву, в Заире, я видел одного католического миссионера-экзорциста, итальянца лет шестидесяти, который собирался изгонять бесов из местных жителей. Он работал по двадцать часов в сутки без еды и отдыха. Он выглядел таким хрупким и нелепым — со своей епитрахилью, в кругленьких очочках… Если честно, я даже не знаю, кто был больше одержим — он или его подопечные.
Ленни слегка поморщился.
— То есть вы хотите сказать: сначала веришь в то, что изменяешь ход вещей, потом выясняется, что ход вещей изменяет тебя?
— Совершенно верно.
— Простите, я, кажется, начинаю уставать… — Костюм Ленни промок от пота. — Наверно, мне не стоило идти с вами…
Томас и сам чувствовал, что пора возвращаться. Он подошел к Ленни и подхватил того под руку.
— Это я должен извиниться, — сказал он. — Камерон просто кретин, он сам впутался в это дерьмо, и пусть теперь как хочет. Возвращаемся.
Они повернули обратно. Раскаленный ветер продолжал свистеть вокруг них. Они снова прошли мимо старого брошенного автомобиля. В это мгновение ветер пронесся сквозь окружающие его сухие заросли, и Ленни внезапно остановился, стиснув запястье Томаса.
Камерон лежал на земле — буквально в нескольких метрах от того места, где они недавно останавливались.
Они вполне могли бы не заметить его и сейчас — неподвижное тело, полускрытое растительностью.
ГЛАВА 26
― Камерон!
Они устремились к нему. Светловолосый гигант с квадратными плечами лежал ничком. Томас склонился над ним.
— Он мертв? — прошептал Ленни.
— Нет.
— Шея и плечи все красные…
— Это солнечные ожоги.
— Что, если бы мы его не увидели? Он бы тут буквально сгорел…
— Я как раз хотел сказать то же самое.
Томас оттащил Камерона в тень и осторожно перевернул на спину. Губы Камерона были абсолютно сухими и растрескавшимися. Из уголка рта стекала тонкая ниточка слюны.
— Коул, вы меня слышите?
Камерон застонал.
Томас просунул палец ему в рот и ощупал им ротовую полость. Язык и внутренняя сторона щек были лишь слегка влажными.
— У него сильное обезвоживание… Придется его тащить. Помогите мне.
Он закинул одну руку Камерона себе на плечо и обхватил его под мышку с другой стороны.
— Мне что, приподнять его? — спросил Ленни.
— Нет, я не собираюсь потом тащить еще и вас. Вам придется просто послужить опорой. Остальное я возьму на себя.
Ленни, хотя не без труда, исполнил эту просьбу.
Первые несколько шагов Томас пошатывался, но потом вошел в ритм, и они медленно двинулись по дороге обратно.
— Он умрет? — спросил Ленни.
— Нет, у него просто солнечный удар. Он ничего не надел на голову… Успел только найти хоть крошечный клочок тени, перед тем как вырубился…
Дорога казалась им нескончаемой. Солнце миновало зенит и начало потихоньку спускаться к горизонту, но жара ничуть не уменьшилась. Томас чувствовал, как при каждом вдохе в гортань словно впивается сотня тонких иголочек. Он с трудом заставлял себя сглатывать слюну.
— Надеюсь, наши девушки решили проблему питьевой воды, — сказал он. — Иначе мы точно окажемся в жопе.
— Там хоть будет тень…
— Избавьте меня от вашего сарказма, Ленни.
— Я ничего не говорил, — отозвался Ленни. — Это он.
— Да ну?!
Камерон с трудом разлепил веки.
— Вы меня так сдавили, что кости хрустят…
— И давно вы очнулись? Вы хоть соображаете, что за местечко себе выбрали, чтобы отлежаться? Сорок градусов в тени!
Камерон помотал головой.
— Не доставайте меня… Я и так ничего не соображаю.
— Хорошо. Мне тоже не хотелось бы здесь загнуться, так что устроим привал — если, конечно, никто не возражает.
— Я — нет, — ответил Ленни, который тоже выглядел не лучшим образом.
Томас сплюнул в песок.
— Что на вас нашло, в самом-то деле? — резко спросил он, обращаясь к Камерону.
Тот почесал затылок.
— Вы о чем?
— Почему вы ушли, никого не предупредив?
Камерон сел на землю, растирая виски.
— Я пошел за помощью.
— За помощью? Какую помощь вы рассчитывали найти в пустыне?
— Мне нужно было что-то делать. Это невыносимо — сидеть сложа руки, без всяких новостей, без объяснений…
— Что это у вас? — перебил Томас, стискивая его запястье.
— Где?
На тыльной стороне ладони Камерона виднелась кровь. Камерон нервно всхохотнул и отнял руку.
— Ерунда…
— Все же дайте посмотреть.
Он наклонился к Камерону и осторожно ощупал его голову, ругая себя за то, что не сделал этого раньше. «Мы находим только то, что ищем, — некогда говорил ему его наставник во время первой студенческой практики в больнице. — Во время осмотра доверяйте только себе, Линкольн! Все эти анализы крови, рентгеновские снимки — для идиотов!» Начальник службы неотложной помощи был ростом метр шестьдесят, с густой бородой и тонкими усами, с маленькими прищуренными глазками. Никто не решался с ним спорить. «Вы, конечно, одарены, друг мой, но одного этого недостаточно. Всегда стремитесь к точности. Медицина — это вам не рыбалка, это как работа детектива: собираем факты, строим гипотезы, приводим доказательства».
И он искал. И нашел. На голове у Камерона оказалась шишка с неглубокой раной, откуда сочилась кровь. На стыке теменных костей. Почти на самой макушке.
— Поосторожнее, — проворчал Камерон.
— У вас там просто шишка. Ничего серьезного.
— Вот и оставьте ее в покое… Я, наверно, ударился, когда упал.
Томас не ответил. Заметив его выражение лица, Ленни встревоженно спросил:
— Что-то не так?
— Не так.
— Но вы же сами сказали: ничего серьезного…
— Этот ушиб не из тех, что получают при падении. Разве что падать вертикально головой вниз…
— Я, наверно, оступился и перевернулся…
— Или влезли на кактус и свалились, — с невольной улыбкой добавил Ленни. — Не прикидывайтесь идиотом.
Камерон бросил на него недовольный взгляд.
— Нет, Коул, вы потеряли сознание не от жары, — сказал Томас. — И упали не от того, что оступились. У вас в волосах крохотные частички оранжевой краски. Явно не растительного происхождения.
Камерон скрестил на груди руки.
— Ну, мистер Холмс, что еще скажете?
— Кто-то ударил вас, скорее всего стальным продолговатым предметом. Кто-то, кто знал о вашем маршруте и ждал вас здесь.
Ленни нахмурился. Камерон поднял глаза к небу.
Томас был уверен в своих выводах. Ощущение чьего-то чужого присутствия среди них не покидало его с самого начала. Тип в автобусе не был его галлюцинацией. Нападение на Камерона вполне укладывалось в общую картину событий. Если бы тот псих собирался убить Камерона, последний, скорее всего, был бы уже в шести футах под землей. Но этого не случилось; стало быть, целью нападавшего было просто помешать ему уйти. Оставить его здесь, под своим контролем, вместе с другими. Оглушенного, без сознания, однако живого. Он даже не поленился оттащить свою жертву в тень.
Томас чувствовал подступающую дурноту. Он вытер пот со лба. Ладони тоже были влажными.
Он подумал о том, как хорошо было бы выпить стаканчик.
О том, что мог бы сейчас быть совсем в другом месте.
И еще почему-то вдруг — он и сам удивился — вспомнил одну старую историю. Про Большого Боба и Тройку О.