— Выходит, на волка помолвка, а теленка пастух украл. Так, стало быть, ты мыслишь? — И он с невольным восхищением поглядел на умницу-дочь.
— Так, батюшка, — кивнула она. — И иное мыслю — ить из черного белого все одно не сотворишь. Как ни жаться, а в правде признаться. Эвон, Святохна крутила-вертела, ан правда все одно всплыла. А енти убивцы княжат малолетних признались в ней одним тем, что уж больно громко свою лжу везде повторяли.
Мстислав вновь погрузился в раздумья, беззвучно шевеля губами. Ростислава, внимательно посмотрев на отца, решила ковать железо, пока оно горячо, и на всякий случай тут же подкинула новый довод в пользу своей версии:
— Да еще об одном помысли-ка. Сказывали, что у Константина, когда он из Исад бежал, от воев Глебовых спасаясь, всего трое али четверо осталось из дружины всей, да и сам он весь в ранах был. До того ли ему, чтоб о детишках княжьих думать? Да и на что они ему, ведь в Рязани не он сидит, а его брат Глеб. Опять же и послать ему некого, да еще сразу во все места. А ведь сказывают, токмо в Пронск десятка два приехало, да и в другие грады столько же, — ты сам-то сочти, батюшка.
— А кто же тогда?.. — Мстислав, не договорив, оторопело уставился на дочь. — Убивец-то тогда кто?
«Экий ты недогада, батюшка!» — чуть не сорвалось с ее языка, но она сдержалась и спокойно, даже чуточку равнодушно — мол, далеки от меня дела рязанские — предложила:
— А ты на каиново место князя Глеба примости, и сразу все вмиг сойдется. Да и никакой несуразицы уже не будет. Опять же помысли, нешто гражане Рязани стольной утерпели бы такое непотребство, чтоб над ними братоубийца сидел? Они, конечно, не вольные новгородцы, но буйства и у них в достатке. Земли-то украйные, неспокойные, так что там удалец на удальце.
— А я вече сбирать хотел, — растерянно протянул Мстислав.
— Собрать его завсегда успеешь, — деловито заметила дочь. — Токмо в народе не зря сказывают: «Сперва рассуди, а опосля осуди». К тому ж я тут и еще кой-что вспомянула. Ты ведь на Чернигов не самовольно пошел — смоленские князья подсобить просили. А Великий Новгород возьми. Сами людишки за тобой в Торопец, а опосля и в Галич прибежали. Да и Юрия со стола во Владимире ты ссаживал не для себя — для старшего Всеволодовича старался, кой сам в твой стан полки свои привел. А ныне незваным возжаждал пойти. Рязань же, сколь я памятаю, незваных гостей не жалует. Там даже сын покойного Всеволода Юрьича усидеть не смог, а уж на что его батюшка силен был[22].
— Силен-то силен, а со мной потягаться он не возмог — уступил[23], — заметил Удатный с удовлетворением и легкой гордостью.
— Верно, уступил. А еще и потому он так сделал, что чуял, на чьей стороне правда. А ныне, батюшка, ты сам-то ведаешь, у какого края ее в Рязани искать?
Мстислав смущенно засопел. До разговора с дочерью он это ведал точно, а вот теперь, после всех ее слов, и впрямь получалось, что… Нет, он все равно так до конца и не согласился с тем, что правда на стороне Константина, но если ее нет и у Глеба, тогда где она вообще? И что тогда делать?
— К тому ж и путь туда не близок, — прибавила Ростислава, видя отцовские колебания. — Как знать, можа, пока ты полки соберешь да туда подойдешь, младшой Ингварь с Константином, во всем разобравшись, сами мирком поладят. А тут и ты заявишься с дружиной. Получится, что ни к селу ни к городу.
Она окончила шитье, деловито перекусила нитку зубами и, держа рубаху на вытянутых руках, принялась придирчиво оглядывать свою работу. Мстислав сидел погруженный в глубокое раздумье. Молчание затянулось, но Ростислава терпеливо ждала, не мешая неторопливому ходу отцовских мыслей. Она даже затаила дыхание, чтоб ничем не потревожить князя, пока он будет делать новый выбор.
— Да-а-а, мыслится мне, что ежели все взвесить как следует, то надо бы малость погодить, покамест все до конца не прояснится. Какой ни будь острый меч, ан и им всех концов не отрубишь — все равно рано или поздно, а наружу выйдут, — пришел наконец Удатный к окончательному выводу и вопросительно посмотрел на дочь.
— Ох, ну до чего ж ты у меня мудер, батюшка, — радостно подхватила Ростислава. — Ишь яко славно поведал. А ить верно, — всплеснула она руками, словно только что постигла глубинный смысл отцовского решения. — Как ни крой, ан все одно — швы наружу выйдут. Так и тут — как ни путай, а божья воля со временем все распутает.
Довольный поддержкой, Мстислав уже гораздо увереннее продолжил:
— Опять же никто и подсобить не просил — так чего лезть? Можа, они и впрямь сами замирятся. Ты-то сама как думаешь? — повернулся он к дочери.
22
Имеются в виду события 1207–1212 гг., когда Всеволод Большое Гнездо захватил в плен большинство рязанских князей, а в Рязани в 1208 г. усадил княжить своего сына Ярослава. Однако рязанцы не смирились и открыли партизанскую войну против владимирских наместников и тиунов, после чего в том же году Всеволод был вынужден забрать своего сына, хотя в отместку за непокорство сжег Рязань.
23
Подразумеваются события 1211 г., когда новгородцы призвали торопецкого князя Мстислава Удатного, чтобы он избавил их от притеснений Всеволода Большое Гнездо.